Избранное - [290]
В глубине зала кто-то внезапно поднялся с криком: «Маски, маски!» Я вертел головой во все стороны, но не видел, откуда они выходят, и мною владел такой страх перед ними, что я открыл глаза.
Было уже совсем светло. Улица ожила, что-то насвистывая, мимо проходили солдаты. Господи! Уже почти одиннадцать. Мне принесли горячей воды, и я торопливо умылся. Поздновато, чтобы являться в штаб с докладом. Капитан Манжматен не преминул мне это заметить, но на уме у него явно было что-то другое. Не без удовольствия, с издевкой он сказал:
— Ну, Удри, мой мальчик… обошли вас? С глаз долой — из сердца вон… Да уж, достались вам эти марокканцы!
Что все это значило? Дежурный лейтенант ухмылялся. Должно быть, они уже успели посудачить между собой.
— Да, — продолжал капитан, — пока вы спали допоздна… я, не мое, конечно, дело, но просто в глаза бросается! Я как раз только пришел. Тут еще лекарь заявился, устроил целую историю по поводу помещения, которое ему дают, точнее, не дают для его «радикулитных с температурой» и всякой прочей заразы. Да хоть его спросите, он тоже видел, как и я. В окно. Вы знаете, отсюда вид прямо на комнату вашей Дульсинеи…
— Господин капитан, мадемуазель Книпперле…
— Пожалуйста, можете называть ее, как вам нравится! Я выглянул наружу, на улице застрял в грязи грузовик, рядом с катком, потом поворачиваюсь — и что же я вижу… уж когда такое на людях! Я ведь не нарочно. Так вот, ваша барышня стояла в дверях, каждый мог видеть и слышать, на второй ступеньке крыльца…
Он поглаживал снизу вверх свои усы. Томил меня. Лейтенант хлопал себя по ляжкам.
— Так что же? — спросил я. Очень сухо. Пусть скажет и заткнется.
Он почувствовал, что дело может обернуться плохо, какой он там ни капитан. Но слишком уж соблазнительная была ситуация. Он слегка прокашлялся, поглядел на свои ногти, точно после маникюра. Разжал пальцы:
— Так вот, они стояли у всех на виду, на крыльце, она на верхней ступеньке, он на нижней… да, я совсем забыл сказать… американский солдат… пальчики оближешь… Так-то. Мало быстро взять старт, нужно еще добежать первым…
Я ничего не сказал. Расписался в книге под своим кратким донесением. Наступила тишина. Оба офицера смотрели на меня. Отсутствие реакции, легкое пожатие плеч внушало им уважение ко мне.
— Хороший игрок… — сказал Манжматен.
Я сделал вид, будто не слышу. Главное, не выказать торопливости. Чересчур уж много удовольствия я им доставлю, если прямо отсюда пойду к Бетти. Американец. Мне тут же припомнилась песенка Габи Дели, она вывезла ее из США, понятно… Всплывали какие-то слова из наших разговоров, своего рода подтекст, и почему это я выбрал из всех ее имен именно Бетти… И она еще назвала меня лгунишкой из-за того, что я скрыл от нее всю эту дурацкую историю на дороге, вечером, и Лени́. Я не мог больше выдержать. Пусть себе Манжматен думает, что хочет!
Бетти открыла не сразу. Была ли она одна? Похоже, что да. Уж не выпустила ли она его через черный ход. Mütterchen, конечно, была в сговоре. Дверь отворилась.
— А, это вы, Пьер? Входите.
Ну, раз она приглашает. Я сразу заметил, что она взволнована. Она подкрасила губы, прежде чем открыть дверь. Я видел ее грудь. Мы молчали. Я явился как человек, который собирается устроить скандал Я вошел с готовым вопросом на губах: Ну, что это еще за американец? Но не выговорил его. Она посмотрела на меня. Она решилась первой:
— Вы вернулись? Когда? Да что с вами, вы дрожите?
— А вы, вы не дрожите?
Она дрожала, поняв это, она улыбнулась бледной улыбкой.
— Я? — сказала она. — У меня есть основания…
Ах так?
Молчание возобновилось, как возобновляется шум. Нестерпимый шум. Капающий кран. Надо не тянуть. Сказать немедленно, сразу, сказать то, чего я никогда еще не говорил ей. Снять запрет. В конце концов, этот американец. Ведь детей во рту не делают. Я просто скажу ей, Беттина… она заметит, что я уже не называю ее Бетти. Итак, Беттина, я давно должен был вам сказать, я вас… ну, в общем, выбор тут не большой, французский язык беден. Или еще короче, с места в карьер, чего размусоливать: Беттина, хотите быть моей женой? Это я-то, считавший, что к таким словам нужно подходить издалека, подбираться мало-помалу. Я действительно сказал:
