Избранное - [29]
Наконец, горделиво выступая в своих нарядах и уборах, появилась невеста. Она села на приготовленное для нее место, и свадебное торжество началось. На улице завывал сильный ветер, шел проливной дождь со снегом и градом. В Каире такой погоды еще никогда не бывало.
Забыв о ритуале, Лабиба встала и подошла к невесте, чтобы полюбоваться ее роскошным туалетом. Желая получше рассмотреть платье невесты и узнать, из какого оно материала, певица протянула руку и дотронулась до девушки. И сразу комната огласилась страшными криками, отовсюду понеслись гневные возгласы. Ошеломленная Лабиба отдернула руку и застыла на месте: она с ужасом увидела, что родные невесты, гости и служанки с криком и воплями бросились на улицу. Невзирая на холод и дождь, невесту снова повели в баню.
Через некоторое время несчастная девушка вернулась, всхлипывая и стуча зубами. Услышав шум, родственники — мужчины — поднялись наверх, чтобы узнать, в чем дело. Женщины, родные и гости поспешили им навстречу, громко крича:
— Чтоб ее разорвало, эту Лабибу! Пусть бы она сгорела, эта Лабиба! Она дотронулась до невесты!
Лабиба, спрятавшаяся за спины певиц, слышала все это. Она дрожала от страха и потихоньку повторяла стих о престоле[34], время от времени украдкой выглядывая, чтобы посмотреть, не утихло ли возмущение хозяев дома. Хватая за руку то одну, то другую подругу, она шептала:
— Придвинься ко мне поближе, Нагия. Сделай милость, спрячь меня, Нагия. Поддержи меня, Сельма, пожалей меня. Выкупите мою душу, детки. О господин мой, Абу-с-Сууд, сотвори чудо! Полдюжины свечей за тебя поставлю, лишь бы нам выбраться отсюда живыми.
Сельма старалась ее успокоить, хотя сама была так же напугана, и шепотом бормотала:
— Аллах, Аллах! Что же они теперь с нами сделают?
— Вероятно, окунут и нас в свое паршивое корыто, — сказала Нагия, а Сельма воскликнула, стуча зубами:
— О покровитель! О Аллах! Мы-то тут при чем!
Сумятица понемногу улеглась, и устроители свадьбы, видимо, решили продолжать торжество. Все успокоились и предложили госпоже Лабибе начать концерт. Чтобы заставить присутствующих поскорее забыть о своем проступке, Шахла сочла за лучшее сейчас же исполнить их желание. Она приказала певицам взять инструменты, быстро шепнула Нагии: «Настрой лютню на хиджазский лад»[35], и громко запела песню «Коварство хулителей». Но кончив вступление, она услышала, что певицы тревожно переговариваются. До нее донесся голос Сельмы:
— Аллах, Аллах! О госпожа Шахла! О египтянка! О та, кого слушают цари!
И, нагнувшись к Лабибе, она сказала вполголоса:
— Аллах, Аллах! Это ведь нишаз.
Шахла сердито обернулась.
— Что с тобой, девушка? — спросила она, но сейчас же поняла, что от страха и смятения ошиблась и задела не на тот лад. Шахла успокоилась и даже улыбнулась.
— Ну что же теперь поделаешь! Это хозяева виноваты, они сбили меня с толку. Пойте, детки, пойте, как выйдет, лишь бы все кончилось благополучно. Пусть получают свое «Коварство хулителей», только бы нам отсюда выбраться!
Среди воспоминаний детства особое место занимала одна ночь, которую Мухсин никогда не забудет. Хотя он был еще совсем малышом, она неизгладимо врезалась в его память.
Однажды хаджи Ахмед аль-Мутайиб предложил госпоже Шахле выступить на богатой свадьбе. Он всячески превозносил щедрость и знатность хозяев дома и рекомендовал Лабибе получше подготовиться.
На ансамбль это приглашение произвело сильное впечатление. Все принялись за дело: репетировали, настраивали инструменты, готовили яркие наряды, уборы и косметику: притирания, духи, сурьму для ресниц, палочки для бровей. В мгновение ока весь дом наполнился шумом, радостью, весельем.
Лишь один человек был печален и грустно смотрел на всех, предчувствуя, что его надеждам не суждено осуществиться. То был маленький Мухсин. Уныло стоял он у стены, поняв, что гнался за несбыточной мечтой. Он вовсе не участник ансамбля и никогда им не был. Певицы собираются уехать без него, они не нуждаются в его услугах, он им не нужен. Вот его подруги, Хафзия, Нагия, Сельма, все они заняты только собой, не думают о нем и в эту минуту даже не помнят о его существовании.
Мухсин не сводил умоляющего взгляда с наряжавшейся перед зеркалом Лабибы. Но, поглощенная своими делами, она тоже не думала о нем. Она его забыла.
Мальчик жестоко страдал от мысли, что всеми покинут. Он разразился слезами и, топая ногами, закричал:
— Возьмите меня с собой! Я тоже поеду!
Но мать не соглашалась его отпустить.
Мухсин пришел в ярость и совсем разбушевался. Шахла и певицы тщетно пытались его успокоить. Но он решил во что бы то ни стало ехать с ними и гневно кричал:
— Поеду! Поеду! Хочу ехать! Хочу посмотреть свадьбу! Я никогда не был на свадьбе!
Шахла слегка подсмеивалась над ним, но в конце концов сжалилась. Подойдя к мальчику, она ласково шепнула, что постарается уговорить его мать отменить свое запрещение.
Мухсин тотчас же успокоился и устремил на нее взгляд, полный благодарности и надежды. Он знал, что его мать не откажет певице, которая после многолетней дружбы стала как бы членом семьи и пользовалась ее полным доверием.
— Не беспокойся за него, когда он со мной, — говорила Шахла. — Я не спущу с него глаз. Пусть едет, раз ему так хочется.
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.