Избранник - [69]

— У меня сильная простуда. Но в остальном все в порядке.

— Когда ты сходишь провериться?

— Я позвоню завтра доктору Гроссману и договорюсь на следующую неделю. Идет?

— Идет.

— Вот и отлично. Мой юный логик удовлетворен. Хорошо. Давай теперь поговорим о более приятных вещах. Я тебе не успел рассказать, но вчера я встречался с Джеком Роузом, и он дал мне чек на тысячу долларов для Еврейского национального фонда.

— Еще тысячу долларов?

Джек Роуз был другом детства моего отца, они прибыли из России в Америку на одном корабле. Сейчас он стал богатым меховщиком, очень далеким от религии. Но полгода назад сделал моему отцу тысячедолларовое пожертвование на нашу синагогу.

— Странные вещи творятся, — сказал отец. — И это замечательно. Джек вошел в Строительный комитет своей синагоги. Да, представь себе, он ходит в синагогу. Он делает это не для себя, уверяет он, а для своих внуков. Он помогает построить новое здание, чтобы его внуки могли ходить в современную синагогу и получить хорошее еврейское воспитание. И это стало происходить в Америке повсеместно. Это даже стали называть религиозным возрождением.

— Не могу себе вообразить Джека Роуза в синагоге…

Он несколько раз бывал у нас дома. И всякий раз мне казалось, что его открытое неуважение всех еврейских традиций отвратительно. Это был коротышка с розовым круглым лицом, всегда с иголочки одетый и всегда с огромной дорогой сигарой во рту. Однажды я спросил у отца, как они могут оставаться друзьями, ведь их взгляды почти по всем важным вопросам настолько различаются. Он ответил недовольной гримасой. Честное выражение несогласия во взглядах никогда не сможет разрушить дружбу. «Как ты еще не понял этого, Рувим?» Теперь у меня было искушение сказать отцу, что Джек Роуз, возможно, хочет деньгами успокоить нечистую совесть, но я удержался, а вместо этого сказал не без сарказма:

— Не завидую я его раввину.

Отец слегка покачал головой:

— Напрасно. Его раввину можно позавидовать, Рувим: американские евреи начали возвращаться в синагоги.

— Боже, смилуйся над нами, если синагоги заполнятся такими, как Джек Роуз!

— Они заполнятся такими, как Джек Роуз. И это задача раввинов — воспитать их. Это будет твоей задачей, если ты станешь раввином.

Я посмотрел на него.

— Если ты станешь раввином, — повторил отец, ласково улыбаясь.

— Когда я стану раввином, хочешь ты сказать.

Отец кивнул, продолжая улыбаться:

— Из тебя вышел бы прекрасный профессор в университете. Мне бы очень хотелось, чтобы ты стал университетским профессором. Но по-моему, ты уже все решил. Верно?

— Да.

— Даже в синагоге, полной джеков роузов?

— Даже в синагоге, полной джеков роузов. С Божьей помощью.

— Америке нужны раввины.

— Ну, это лучше, чем стать боксером.

Он удивленно на меня посмотрел.

— Не обращай внимания. Неудачная шутка.

— Выпьешь со мной чаю?

Я согласился.

— Пошли. Выпьем еще чайку и поговорим о приятных вещах.

И мы пошли на кухню — пить чай и беседовать. Отец рассказал мне о своей сионистской деятельности, о речах, им произносимых, и деньгах, им собираемых. По его словам, в ближайшие год-два кризис в Палестине придет к логическому завершению. Нас ждет еще большее кровопролитие, предупредил он, пока англичане не доверят решение проблемы Организации Объединенных Наций. Многие американские евреи просто не понимают, что происходит. Английские газеты не рассказывают всей правды. Евреям сейчас надо читать прессу на идише, если они хотят следить за тем, что происходит в Палестине. Американские евреи должны знать больше о проблеме еврейского государства, и поэтому его сионистская группа задумала провести большой митинг в Мэдисон-сквер-гарден. Афиши развесят на этой неделе, а в «Нью-Йорк-таймс» появится большая реклама. Само мероприятие намечено на конец февраля.

— Что, интересно, почувствует рабби Сендерс, когда обнаружится, что его Дэнни дружит с сыном сиониста? — сказал я (о вспышке ярости рабби Сендерса я ему уже рассказывал).

— Рабби Сендерс сидит и ждет Мессию, — вздохнул отец. — А я устал ждать. Сейчас время привести Мессию, а не ждать его.

Мы допили чай. Отец вернулся в кабинет, а я отправился спать. Мне снились ужасные сны, но наутро я ничего не помнил.

Была пятница, и я не строил никаких планов. Дэнни каждое утро изучал Талмуд, и я решил вместо того чтобы попусту тратить время, отправиться в библиотеку колледжа и посмотреть что-нибудь по экспериментальной психологии. Я проснулся без чего-то десять, отец уже ушел преподавать, так что Маня подала завтрак мне одному, называя меня соней, лентяем и еще какими-то непонятными мне русскими словами, после чего я сел на трамвай и уехал в колледж.

Раздел библиотеки, посвященный психологии, оказался немал. Я снял несколько книг по экспериментальной психологии и медленно пролистал их, затем почитал тематические указатели и библиографию. Мне стало совершенно ясно, почему Дэнни чувствовал себя таким несчастным.

Я выбирал книги наугад, но беглого взгляда было достаточно, чтобы понять, что составлены они все одинаково. Речь в них шла исключительно об экспериментальных данных, и они были наполнены графиками, диаграммами, таблицами, фотографиями приборов для измерения звуковой, визуальной и тактильной реакции, а также математическими интерпретациями лабораторных опытов. В большинстве книг Фрейд вообще не упоминался в библиографиях. В одной он упоминался разок, и упоминание было далеко от хвалебного.