Избранница Шахрияра - [37]

Дома становились все богаче, и я подумал, что мы подъезжаем к дворцу царя. Но ошибся – это оказались царские конюшни. Выстроены они были из камня и богато украшены. Да, уже по одному виду жилища для коней становилось ясно, что составляет главное сокровище царя аль-Михрджана.

Мы с удобством устроили красавицу Алхас, которая, увидев привычные стены, с заметным удовольствием опустилась на мягкий ковер, которым был устлан пол ее загона. (Честно говоря, более всего этот загон походил на богатую и уютную комнату какой-нибудь избалованной красавицы: чистота, уют, мягкие ковры и приятный запах незнакомых мне трав, что в пучках висели на стенах… Но как еще назвать место, где живет лошадь?)

– Хочешь посмотреть на малышей, Синдбад?

– Конечно хочу.

Я рассматривал жеребят, которых держали в другом крыле огромных Восточных конюшен. Как и все малыши, были они забавными и немного неуклюжими. Однако становилось видно, что, когда вырастут и окрепнут, станут прекрасными животными. Я ожидал увидеть и крылатых, но потом вспомнил рассказ Джафара, что крылатыми рождались только жеребчики, которые сразу же взлетали к отцам и уже более не возвращались к матерям.

Малыши содержались в чистоте и неге еще большей, чем их матери. Да, вот что было истинным сокровищем этого затерянного острова.

Накормив сладкими фруктами кобылок, мы отправились в царский дворец.

Он поражал воображение. Не своими размерами, а тем, насколько уютно и продуманно и вместе с тем роскошно был выстроен.

– Дворец построил отец нашего царя, благородный аль-Нареддин. Был он великим волшебником, учеником ученика благородного Сулеймана ибн Дауда (мир с ними обоими!). Когда-то, еще в ученичестве, узнал он из древних книг о нашем острове, что теперь зовем мы островом Кассиль, собрал единоверцев и переселился сюда. Уже тогда слава о волшебных крылатых конях ходила между магами. И аль-Нареддин понял, что будет мудро стать хозяином этих коней.

– Но ведь волшебных коней приручить нельзя!

– Ты правильно понял, приручить их нельзя. Но кобылы очень нежны. Они любят чистоту и ласку. А потому их просто приманили: им устроили жилища безопасные и роскошные. Хотя и не такие, как сейчас. Постепенно конюшни перестроили, чтоб нашим питомицам жилось хорошо. Они и сами не хотят отсюда надолго уходить. Только тогда, когда ждут свидания со своими избранниками, их можно увести достаточно далеко. В такие дни им желаннее всего шумы моря и морского ветра. А когда кобылы ждут малышей, они, точно домашние кошки, ищут тепла, уюта и неги.

По богато устланным полам мы пришли в зал, который мне показался залом приемов. Пока здесь, кроме нас, не было никого. Этим и воспользовался Джафар, чтобы продолжить рассказ о своих повелителях:

– Когда первые кобылы были устроены и принесли первых жеребят…

– Постой, о мудрый Джафар, но получается, что магам не достаются крылатые кони – малыши ведь сразу улетают к отцам и больше не возвращаются к матерям…

– Ты правильно понял, но неправильно перебиваешь рассказ, чужеземец. Ведь точно так же, как и их отцы, в нужный день, они прилетают на берег в поисках невесты. Вот тогда их можно ловить, приручать, хотя и слегка, чтобы продавать затем волшебникам всего мира. Вместе с жеребцами мы продаем и кобыл. Да, они не летают. Но для народа, у которого живет такая пара, наступают долгие дни благоденствия и счастья. А многие властители, если они умны, обязательно желают обзавестись подобными лошадьми, ибо ничто не говорит лучше о мудрости властелина и его заботе о своих подданных, как их процветание…

Монолог Джафара перебили шаги, и вскоре в зале для встреч показался сам царь аль-Михрджан. Был он высок ростом и строен, хотя уже немолод. Седина весьма обильно посеребрила его бороду, но глаза смотрели молодо и, пожалуй, строго.

– Здравствуй, о царь! – Джафар поднялся с подушек, где мы сидели, и с достоинством поклонился (я заметил и раньше, что не в чести у здешнего народа было суетливое притворство). – Знай же, что сегодняшней ночью чудо свершилось и мы ждем рождения прекрасных малышей и следующего года, когда вновь прилетят к нам волшебные кони…

Царь, похоже, знал уже благоговение Джафара перед своей работой и волшебными конями. Даже я успел заметить, что первый конюх может часами, не останавливаясь, говорить на эту тему.

– Благодарю тебя, Джафар, – с легкой улыбкой ответил царь, перебивая конюха. – Ты честно сделал свое дело. Как, впрочем, и всегда. Кого ты привел в наш дворец?

– Царь, это Синдбад-мореход. А его история столь необычна, что я теряюсь и не могу найти слов…

– Что ж, Синдбад-мореход, я рад твоему появлению. Сядь же рядом с нами и поведай свою необыкновенную историю…

Мы устроились на шелковых подушках, и я начал свой рассказ, не приукрасив ничего. Чем больше я рассказывал, тем больше интереса появлялось на лице повелителя города Крылатых Коней. Должно быть, известия с разных сторон мира нечасто долетали до этого затерянного волшебного островка…

Слова Шахразады околдовали Шахрияра. Он сам, а не Синдбад-рассказчик, ступал по плитам дворца, он сам беседовал с царем, повествуя о том, что происходит в далеком мире под рукой Аллаха всесильного и всемилостивого. И именно он сам мечтал о возвращении туда, откуда вырвала его судьба, послав страшную бурю.