Избранница Павла - [102]

"Ой, что-то темнит, старый хрен. Прямо чую, своими вылеченными Сакской грязью почками, что этот кудесник мне какой-то "сурприз" приготовил. Ну да ладно, пусть тешится, старый деть".

Примерно через полчаса работа над каким-то насосом была закончена. Стальной конь владельца сарая снова пыхтел и плевался дымом из выхлопной трубы. Крыло было аккуратно выправлено, но былой красоты все же лишилось. Видать руки у владельца пока просто до него не доходили. Зато мотор ИЖа все так же услаждал слух. Дорога заняла минут пятнадцать. Сельский дом в пригороде Харькова был обычным крытым тесом бревенчатым пятистенником на каменном фундаменте. И на избушку на курьих ногах этот дом явно не тянул.

— Тёть Сонь! Ты дома, што ли?!

— Кто там? Ты ли, Саввушка?

— Я! Я тут к тебе человека привел, поглядеть. Не прогонишь нас?

— Коли нужда есть, чего ж гнать?

На крыльцо вышла высокая худая, но совсем даже не сгорбленная женщина неопределенного возраста. Совсем не крючконосое лицо, даже несло в себе следы былой красоты. На первый взгляд, она была лишь чуть постарше спутника Павлы, вот только в глазах плескалась такая усталость, словно жила она уже несколько сверхсроков.

— Баб Соней меня кличут. Ну а тебя как звать, воин?

— Доброго вам здоровья, баба Соня. Меня Павлом зовут.

— Саввушка, съезди-ка на базу, да мне пока керосину привези.

— Да я ж тебе неделю назад привозил, али торговать по соседям взялась?

— Ступай, говорю, и не перечь! Через часок сюда вертайся.

Знахарка обошла вокруг Павлы с чуть прикрытыми глазами. Потом постояла на месте, к чему-то прислушиваясь.

— Вон там колун возьми, да дров мне наколи. — "Угу. Каламбур выходит. Колун возьми колун".

— Как скажете. Только не забудьте скомандовать, когда уже хватит…

— Пошуткуй, пошуткуй, создание б жие…

"Гммм. Словно в сказку попала. Точно меня эта сонная Яга испытывает на что-то. Видать, это она диагностику проводит. Интересно, она мысли-то читать умеет? И что же мне тогда делать, если мою "нездешнюю сучность" эта "премудрая Василиса" сейчас возьмет и просечет? Может самой ей все рассказать, пока Михалыча тут нет. Она ж его специально за керосином спровадила, чтоб конфиденцию соблюсти. Хм. А толку-то, что спровадила? Всего-то дрова рубить, зачем-то заставила. Угум. Или, может, это она мне "огневые" испытания проводит, как я тогда "Тюльпану". М-да. Вот так "лаборатория разноцветных сил" тут у бабушки. Но если думает, что я по слабости женского нутра быстро выдохнусь, то хреновая она колдунья. На тебе! Получай, Буратино неструганое! На еще".

— Хватит уже колоть, в избу иди.

— Слушаюсь.

— Иж, как покладисто отвечает. Словно и правда, мальчишка. Да не бойся меня, не обижу.

— А кто это тут боится?

— А вам безбожникам, комсомольцам, да коммунистам и не положено бояться. Вы лишь тогда бояться начинаете, когда все, во что верили, трухой оказывается. А пользы от вашей боязни тогда тьфу, да вытереть.

"Вот, оказывается, кто Михалычу его политграмоту закладывал. Угу. Только не шибко далеко смотрит кудесница, не далеко. Ни хрена-то она в коммунизме и комсомолии не поняла еще".

— Нет, Баба Соня, не правы вы. Даже, когда все вокруг трухой станет, вера у нас все равно остается. И страхи наши очень быстро лечатся. А вот те, кто надолго испуганными остаются, те и вовсе не наши, и нашими не были никогда.

— Вот оно что. Значит, не ошибка это? Видать совсем уж я состарилась, что перестала своему первому взгляду верить. Да-а-а. Обмишулилась малость. За долгие годы единый раз. Ну, да и б.г с ним. Буду знать, что не перевелись еще чудеса на земле.

"Совсем вроде заговаривается бабка. О чем это она? Какая ошибка? Какой первый взгляд? Какие чудеса? Хотя если первым взглядом она рентгеноскопию делает, то… А ведь то, что со мной случилось, точно на чудеса тянет. Значит, все же дело толкует, стихийный диагност. Ну-ка, еще ее послушаем. Говори, говори бабушка. Не таи от пациента результаты исследований".

— Здоровье у тебя уже без скверны. Что было худого, то все проходит потихоньку. Хорошо тебя лечили, да и справится мужское тело-то. Ну и я кой-чем вспомогну тебе. А вот в челе да в сердце твоем лихая беда угнездилась. Нельзя вот таким человеку шибко долго быть. Наступит день, когда крепко выбирать тебе придется, вот тогда и заплачет снова душа твоя, страдалица.

— А может и не придется мне выбирать, если жизнь сама все по чугункам разложит. А душа пусть плачет, такая ей видать планида.

"Не знаешь ведь ты бабка, что нас ждет. Что из тех, кто с порога уйдет, едва половина назад вернется. А еще ведь и до начала той бойни дожить нужно. Хотя дожить я все же постараюсь, а вот когда мой час придет, точно беречься не стану. Вот так вот, знахарка".

— Зря я себя хулила. Вовсе не ошиблась я. От тех годов долгих одно название тут. Голова шибко умная, да разум дурной. Что было дитё, что дитём стало. Одно слово, орясина бестолковая. Ничё, ничё. Жизнь она и, правда, всех по шесткам рассадит. А жить тебе, создание б.жие, еще всяко дольше, чем тобой самовольно отмерено.

— Спасибо и на добром слове.

— Не благодари. А вот когда заплачет душа твоя, да так, что выть на луну захочется, тогда просто вспомни и проведай. Ну, ступай, помоги Саввушке бидон с керосином в сарай занести.