Избранная проза - [6]

Тут кто-то позволил себе дурацкий смешок. И, словно ожидая этого, подхватил смешок и директор. Проведя рукой по серебристым волосам над розовой лысиной, он с улыбкой обратился к своему вспотевшему подчиненному:

— Не в обиду будь сказано, уважаемый коллега, но ведь общеизвестно, сколько сил стоит поставить спектакль в городском театре. И конечно же, я вовсе не собираюсь всерьез пересматривать репертуарный план, ибо если в апреле репертуар еще не окончательно созрел, то вряд ли — вы согласны со мной? — он опять уже обращался ко всему залу, — вряд ли он имеет шансы к началу следующего сезона дойти до полной сценической спелости; и так как каждый здесь присутствующий знает, что все решения давно приняты и в интересах дела должны быть выполнены, правда, с привлечением всего нашего опыта и с ясным осознанием всей полноты ответственности перед обществом. Что касается конференции, то она, разумеется, не бесполезна, а дух доверительности и единства пусть станет доброй традицией и свидетельством успешной работы.

Он вновь перешел на чистейшую сценическую речь и говорил теперь серьезно и доброжелательно. Люди в зале с облегчением откинулись на спинки стульев; особенно заметно это движение было у тех, кто насторожился, пытаясь понять, какую тонкую игру тут с ними затевают. И даже Лоренц опустил плечи. Раздались аплодисменты.

Меня захлестнуло саркастическое удовлетворение. Я был уверен, что все-таки сумел раскусить штучки директора. Именно так он ставил свои оперы. Доводя драматические события до захватывающей дух остроты, до вершины фривольности, он, однако, всякий раз умел остановиться у самой черты, за которой все скатилось бы в банальность, и вернуться к традиционным, привычным публике приемам. Ему аплодировали тем охотнее и оживленнее, чем хуже было то, чего он сумел избежать.

В упоении от собственного открытия, я не обратил внимания на человека, который, видимо, поднялся с места еще во время аплодисментов и какое-то время стоял в проходе, прежде чем его заметили. Наконец многие обернулись к нему, кто весело, а кто и отчужденно. Человек был среднего роста, со светло-каштановыми волосами, в выцветшей штормовке и кроссовках. Несмотря на свой костюм, он не выказывал и тени смущения, даже тогда, когда вокруг него воцарилась тишина. Быть может, он не знал общепринятых правил, или же ему было на них наплевать. Так или иначе, он оказался достаточно наивным или веселым, чтобы принять за чистую монету речь директора, подведшую итог конференции. Я должен честно признаться, начал он сухо, без малейшего оттенка любезности в голосе, что долго ждал случая сказать свое слово. И за то, что это удалось, он весьма благодарен предыдущему оратору. Сам он здесь замещает представителя завода, у них на предприятии грипп, культурная комиссия тоже от него пострадала. Бригада, в которой он работает, производит запасные части для товара, необходимого почти всем, но качество этого товара еще очень далеко от мировых стандартов. Яснее он выразиться не может. Дефектов множество, ремонтные предприятия перегружены, население бомбардирует государственные инстанции жалобами, Экономический совет изучает ситуацию и сочиняет отчеты районному руководству; были созданы разные комиссии, которые в конце концов установили, что в обозримом будущем уровень мировых стандартов для нас недостижим. Значит, мы по-прежнему будем работать кое-как, увеличивая ремонтные мощности. Прежде всего это означает, что надо наконец наладить выпуск достаточного количества запасных частей. Понимают ли присутствующие, к чему он клонит? Вот именно, к своей бригаде! Ей это не по силам, уже несколько месяцев не по силам, она не может с этим справиться, так как, кроме плана, им ничего не повысили — ни количества рабочей силы, ни качества материалов, ни степени механизации. Но, как известно, последнего собаки рвут. И вот именно его бригада последняя. Ей совсем не до смеха, давно не до смеха. А если посмотреть на репертуар, то и в театре не больно-то посмеешься. Короче говоря: им недостает веселой современной пьесы. Люди имеют право немножко расслабиться, у них и так проблем не обобраться. Вот что он хотел сказать по поручению своих товарищей.

Он сел на свое место так же незаметно и спокойно, как и появился. Сел и скрестил ноги в кроссовках с решительностью, ясно говорившей, что больше от него ни словечка не дождутся.

Завлит первым преодолел мучительное оцепенение аудитории. У него, безусловно, не было заранее обдуманного плана, просто он не мог усидеть на месте. Он сказал, что, во-первых, надо поблагодарить за откровенность товарища, которого он никогда прежде не видел, но который все же сумел внести оживление в почти уже закончившуюся дискуссию. Итак, спасибо. И примите наши заверения в том, что мы сделаем все, что в силах нашего театра, дабы удовлетворить высказанные потребности, при этом, однако, следует заметить, что и в прошлом мы делали все возможное в жанре комедии, взять хотя бы постановку комедии известного драматурга (тут он споткнулся, видимо от напряжения фамилия драматурга выпала у него из памяти), а именно «Гнездо в сене»; пьеса выдержала более двухсот представлений, была записана на телевидении, хотя ранее этот сюжет был еще и экранизирован. С этим автором театр поддерживает постоянную связь. Но, к сожалению, новой пьесы пока нет: что может быть труднее создания остроумной шутки, содержательной комедии, многозначительного юмора…