Избранная проза - [141]

«Я никого ни за что не упрекаю, я хочу только справедливости», — возразила Гудрун, не прерывая работы.

«Что это такое — справедливость? — спросила Герегард. — Разве мы, женщины из твоей свиты, должны ради какой-то там справедливости гибнуть, разве мало мужчин уже пало на поле битвы и мало вдов оказалось в нужде из-за этой твоей справедливости?»

Обиженная Гудрун продолжала топить печь. Неужели Герегард права? Неужели она, Гудрун, пожертвовала ради каких-то пустых слов счастьем своих земляков? Она стала раздувать огонь, пока над тлеющими углями не вспыхнули язычки пламени. Тогда Гудрун поднялась на ноги и сказала: «Посмотри сюда, жена норманна! Здесь перед тобой нет принцессы, перед тобой служанка в грубом платье, с волосами, полными золы. Но даже эта служанка чувствует несправедливость, свершившуюся с нами. И она не забудет ее. А если и эта несправедливость породит новую, за это я уже не в ответе».

«А кто же тогда в ответе?» — спросила Герегард.

«Этого я не знаю, — ответила Гудрун. — Я знаю только, что могущественные люди желают стать еще более могущественными. Я вижу, что они хотят придать еще больший блеск своему двору, увеличить число своих подданных, поднять авторитет своего сословия, но делают это все не благодаря уму, а с помощью грабежей, убийств и обмана».

«И как же ты надеешься изменить все это?»

«Я должна поддерживать огонь, оставь меня одну», — ответила ей на это Гудрун.

Разгневанная тем, что пример Герегард никак не повлиял на решение Гудрун, Герлинт наваливала на свою новую служанку все больше и больше работы. Но ей не в чем было упрекнуть Гудрун, не за что обругать ее. Дочь могущественного короля научилась работать быстро, она стала все делать охотно и ловко, выполнять все требования королевы. От этого Герлинт гневалась еще больше.

Так прошло три года, пока наконец с границы не возвратился Хартмут. Он не одержал никаких особенных побед, и потому о его прибытии не возвестили гонцы. И Герлинт не успела подготовить Гудрун к встрече с женихом. Хартмут сразу же увидел, как исхудала принцесса, как плохо она одета и как измучена работой.

«Так-то ты добивалась расположения Гудрун! — вскричал Хартмут. — Разве это то воспитание, которое подобает принцессе?»

«Кричи, ругай меня, — отвечала старая норманнская королева обиженно, — но тебе придется долго ждать своей свадьбы».

Однако она не могла противиться его распоряжениям отправить Гудрун и женщин из ее свиты в баню, переодеть в хорошее платье, прислать лучшие кушанья и обращаться с ними так, как это подобает знатным дамам.

Кроме того, Хартмут попросил свою сестру Ортрун замолвить за него словечко перед Гудрун.

«Ты единственная из нашего рода, кого любит принцесса. Попробуй завоевать ее для меня».

Ортрун с готовностью согласилась. С этого дня обе принцессы часто играли и беседовали вдвоем. Но всякий раз, когда разговор заходил о Хартмуте, Гудрун умолкала, и вскоре Ортрун поняла, как мало она может сделать для своего брата. И все же она осталась верна Гудрун.

Годы подкосили короля Людвига, он заболел. Князья и рыцари норманнского государства ожидали, что королевская корона перейдет теперь к Хартмуту.

Но достоин ли принц стать королем? Хартмут имел много замков, в его свите были лучшие воины, у него в изобилии имелись драгоценности и оружие, он был богат, одержал не одну победу в сражениях, что свидетельствовало о его силе и мужестве, но что все это значило, если он не мог управиться с одной слабой женщиной? И старые князья задумчиво покачивали головами.

«Неужели в конце концов мы отдадим корону какому-то слабаку?» — говорили они. Об этих разговорах прослышала Герлинт.

«Ну что, получил?! — вскричала она. — Твое непостижимое терпение по отношению к какой-то служивой девке приведет сейчас к расколу государства твоего отца».

Хартмут поспешил от постели больного Людвига к Гудрун. Он решительно потребовал от принцессы согласия на женитьбу.

«В вашей воле обойтись со мной так, как вы захотите, — ответила она, — но женой вашей я никогда не буду. Лучше уж снова стану служанкой».

«Но ведь ты можешь стать королевой!» — воскликнул Хартмут.

«Став королевой твоей страны, я нарушу свое слово, а этого я боюсь больше всего».

Хартмут не мог более настаивать. На страну снова напали враги, прослышавшие о неурядицах в королевской семье и решившие этим воспользоваться. Хартмуту не оставалось ничего другого, как вновь доказать им свое могущество в боевом походе.

Сразу же после отъезда Хартмута Герлинт вновь сорвала с Гудрун красивую одежду, бросила ей старую рубашку из муслина и приказала стирать белье обитателей замка. День за днем в ледяном холоде и под палящим солнцем носила Гудрун тяжелую корзину с бельем вниз к морю. Там, где в море впадал ручей, она раскладывала грязную одежду и стирала ее в холодном потоке. Она мучилась еще больше, чем женщины ее свиты. Хильдебург, принцесса из окружения Гудрун, заявила однажды с состраданием:

«Я не могу видеть, как моя повелительница проносит мимо моих окон грязное белье. Лучше уж я буду делить с ней ее участь».

Герлинт услышала об этом и с насмешкой спросила:

«Ты хочешь получить это удовольствие? Я не думала, что вы болтаете между собой! Теперь вы будете стирать обе, и каждую рубашку я вечер за вечером буду проверять. Если найду на белье хотя бы одно пятнышко, то сурово вас накажу».