Избранная проза - [104]
— Только не спрашивайте меня ни о чем, — говорит Латтке, хотя никто и не спрашивает.
На этот раз хозяйка выскочила прямо из-за стола. От сочувствия и страха лицо ее казалось еще бледнее. Она помогла Латтке снять комбинезон, обтерла его. Вызвала соседку-карлицу, которая под бесконечные причитания долго сбрасывала с себя какие-то черные шерстяные одеяния, после чего, шамкая беззубым ртом, смочила кусок бинта какой-то настойкой и под всякие заклинания стала осторожно прикладывать бинт к латткиному глазу. Его чуть было не стошнило. Но сильная боль не позволяла ему так расслабиться.
Следующую смену Латтке заступил с повязкой на глазу. Стеклодувы с ухмылкой расступились перед ним. Антек выразил собственное отношение, представив Латтке своей Лизбет следующим образом: «А гонору сколько, вот ведь воображала. И как только такой мог тебе понравиться?» Бригадир удостоил Латтке взгляда, и они уже рассматривали друг друга в упор. Это был первый пристальный взгляд после бесконечных косых взглядов за минувшие годы. Латтке не мог взять в толк, что же с ним стряслось. Ему и в голову не пришло сказаться больным.
— Просто не пришло в голову, — повторяет Латтке. — Только не считайте это героизмом.
Очередная неделя принесла еще один сюрприз. На этот раз сравнительно приятный. Старик сказал, что довольно возиться с камнями, и своим хриплым от напряжения голосом указал им на груду кругляка позади подвала с углем. Речь шла о жалких, с кривыми сучьями бревнах, которые годились разве что на дрова. И все же это было дерево. Латтке ощупал их с нескрываемой заинтересованностью. Бригадир окинул груду многоопытным оценочным взглядом. С дюймовой линейкой в зубах он кружил вокруг бревен. Потом он подкинул вверх и опять отбросил небольшое бревно, которое, на его взгляд, годилось для опалубки. Орудуя крохотным куском ножовки, Латтке распилил бревно по длине. Когда несколько часов спустя он разогнулся, вытер пот со лба и ощутил запах древесной коры и смолы, мир уже не казался ему столь безутешным, как прежде. Он недоверчиво вдохнул ноздрями воздух. Пахло снегом. На мгновение он представил себе, что на дворе сейчас декабрь, недалеко и до праздника, рождества, со сдобным и маковым пирогами; он договорился о встрече в канун Нового года с друзьями, с теми, что остались дома, и с теми, кого хотел ошарашить своим неожиданным появлением, удивить разными словечками, вроде монтаж, пуск, бесплатное питание. Но тут взгляд бригадира упал на облюбованные им горбыли, что вызвало в нем новый приступ ярости. Так Латтке спустился из своего мимолетного видения в привычную обстановку.
— Что значит привычная обстановка? — спрашивает Латтке. Может сложиться впечатление, будто все устроилось. Будто все вернулось в свою колею. Но это было не так. Стоило только посмотреть на старика. Лицо его с каждым днем мрачнело. У него появились не только мешки под глазами, но и обвисли щеки. Кроме инвалида-каменщика, которому то и дело требовался передых, только он знал, как класть стекловаренную печь. Он сутками не снимал комбинезон. После нескольких часов сна он появлялся с красными, воспаленными глазами как в дневную, так и в ночную смену. Глухо покашливая и хрипло покряхтывая, он производил впечатление человека, который все более походил на собственную тень. Он никого больше не подгонял, даже тех, кто, уединившись, играл в карты. Он полагал, что своим примером вдохновляет даже самых неповоротливых. — Но не думайте, что я им восхищался, — говорит Латтке. — На такие чувства я был не способен.
Он действительно пребывал в постоянной тревоге, из-за чего никогда не высыпался, и постепенно утратил чувство времени. В иные дни ему было совершенно все равно — среда это или пятница. В газетах писали о войне в Корее, о Стокгольмском воззвании. Очередная новость дошла до Латтке… из печи. В один из этих дней мастерская наполнилась глухими ударами: происходило уплотнение последней подошвы печи. Другой день был целиком посвящен стойкам, которые они загоняли под потолочную опалубку. Ну, а весь третий день возились со сводом. Видимо, незадолго до окончания смены кто-то протянул Латтке бутылку, чтобы он выпил глоток. Таков был обычай после того, как уложен последний камень. Латтке передал бутылку по кругу — ему не хотелось пить сивуху. Где-то в глубине души он начал по-другому воспринимать время. Развязка была уже не за горами. Правда, еще предстояло подготовить площадки для последующего монтажа оборудования, а также сделать газовые каналы. Однако было видно, что работа приближается к завершению. Латтке приходит на память один эпизод «черного часа». Они сидели в «стеклянном кармане», вымазав спецовки о жидкость, вытекшую из швов стенки, и не чувствовали в себе силы даже подышать на закоченевшие руки. Только старик задумчиво потирал белую полоску кожи надо лбом. Он разглядывал лист бумаги, который по воле каких-то людей, спавших сейчас в своих берлинских постелях, назывался ПЛАН. Итак, ПЛАН. Бригадир брезгливо сплюнул в груду шлака. У каждой стройки свой закон. Когда это осознаешь, сроки определяются сами собой. Что знали об этом бюрократы? Малознакомое слово не давало покоя и Антеку. Он решил сострить.
Сборник представляет советскому читателю рассказы одного из ведущих писателей ГДР Иоахима Новотного. С глубокой сердечностью и мягким юмором автор описывает простых людей, их обычаи и веками формировавшийся жизненный уклад, талантливо раскрывая в то же время, как в жизнь народа входит новое, социалистическое мировоззрение, новые традиции социалистического общества.
Не теряй надежду на жизнь, не теряй любовь к жизни, не теряй веру в жизнь. Никогда и нигде. Нельзя изменить прошлое, но можно изменить свое отношение к нему.
«Сказки из Волшебного Леса: Находчивые Гномы» — третья повесть-сказка из серии. Маша и Марис отдыхают в посёлке Заозёрье. У Дома культуры находят маленькую гномиху Макуленьку из Северного Леса. История о строительстве Гномограда с Серебряным Озером, о получении волшебства лепреконов, о биостанции гномов, где вылупились три необычных питомца из гигантских яиц профессора Аполи. Кто держит в страхе округу: заморская Чупакабра, Дракон, доисторическая Сколопендра или Птица Феникс? Победит ли добро?
«Сказки из Волшебного Леса: Семейство Бабы-яги» — вторая повесть-сказка из этой серии. Маша и Марис знакомятся с Яголей, маленькой Бабой-ягой. В Волшебном Лесу для неё строят домик, но она заболела колдовством и использует дневник прабабушки. Тридцать ягишн прилетают на ступах, поселяются в заброшенной деревне, где обитает Змей Горыныч. Почему полицейский на рассвете убежал со всех ног из Ягиноступино? Как появляются терема на курьих ножках? Что за Котовасия? Откуда Бес Кешка в посёлке Заозёрье?
Маринка больше всего в своей короткой жизни любила белые розы. Она продолжает любить их и после смерти и отчаянно просит отца в его снах убрать тяжелый и дорогой памятник и посадить на его месте цветы. Однако отец, несмотря на невероятную любовь к дочери, в смятении: он не может решиться убрать памятник, за который слишком дорого заплатил. Стоит ли так воспринимать сны всерьез или все же стоит исполнить волю покойной дочери?
О книге: Грег пытается бороться со своими недостатками, но каждый раз отчаивается и понимает, что он не сможет изменить свою жизнь, что не сможет избавиться от всех проблем, которые внезапно опускаются на его плечи; но как только он встречает Адели, он понимает, что жить — это не так уж и сложно, но прошлое всегда остается с человеком…
Джоэл бен Иззи – профессиональный артист разговорного жанра и преподаватель сторителлинга. Это он учил сотрудников компаний Facebook, YouTube, Hewlett-Packard и анимационной студии Pixar сказительству – красивому, связному и увлекательному изложению историй. Джоэл не сомневался, что нашел рецепт счастья – жена, чудесные сын и дочка, дело всей жизни… пока однажды не потерял самое ценное для человека его профессии – голос. С помощью своего учителя, бывшего артиста-рассказчика Ленни, он учится видеть всю свою жизнь и судьбу как неповторимую и поучительную историю.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
С начала 70-х годов известный писатель ГДР Эрик Нойч работает над циклом романов «Мир на Востоке», который должен воссоздать путь республики от первых послевоенных лет до наших дней. В романе «Когда гаснут огни» действие развивается в переломный и драматический период конца 50-х годов. Исследуя судьбу молодого ученого, а потом журналиста Ахима Штейнхауэра, писатель без приукрашивания показывает пути самоосуществления личности при социализме, раскрывает взаимосвязи между политической и социальной ситуацией в обществе и возможностями творческого развития личности.
В том избранных произведений чешского писателя Яна Отченашека (1924–1978) включен роман о революционных событиях в Чехословакии в феврале 1948 года «Гражданин Брих» и повесть «Ромео, Джульетта и тьма», где повествуется о трагической любви, родившейся и возмужавшей в мрачную пору фашистской оккупации.
Роман «Облава на волков» современного болгарского писателя Ивайло Петрова (р. 1923) посвящен в основном пятидесятым годам — драматическому периоду кооперирования сельского хозяйства в Болгарии; композиционно он построен как цепь «романов в романе», в центре каждого из которых — свой незаурядный герой, наделенный яркой социальной и человеческой характеристикой.