Избранная поэзия - [17]

На речном берегу возвращаться в пустое жилье!

В одинокой глуши ты решил разыскать старика,

И исчезла тоска этим утром не стало ее.

Ты готов разделить все заботы о нашем жилье,

Вот и деньги привез, по зеленым проехав полям.

На чужой стороне у меня есть единственный брат:

Не считает за труд по-соседски наведаться к нам.

ПРОШУ ГОСПОДИНА ВЭЙ БАНЯ НАЙТИ ДЛЯ МЕНЯ НЕСКОЛЬКО САЖЕНЦЕВ СОСНЫ

Ни ива, ни вяз с ней не могут сравниться царит надо всеми она,

Ни слива, ни тополь с листвою зеленой она все равно зеленей.

Хотел бы укрыться я в ветках тенистых на долгую тысячу лет.

Пожалуйста, вышлите саженцев стройных с пучками надежных корней.

Сосна и кипарис считались в Китае символом нравственной стойкости, жизненной силы и долголетия. Поэтому Ду Фу и пишет: "Хотел бы укрыться я в ветках тенистых на долгую тысячу лет". Поэт посадил сосну во дворе Соломенной хижины.

ПИШУ НА СТЕНЕ КОМНАТЫ ПОД КАРТИНОЙ ВЭЙ ЯНЯ, ИЗОБРАЖАЮЩЕЙ ЛОШАДЕЙ

С господином Вэй Янем прощаемся мы, он приехал меня навестить.

Зная то, как люблю я картины его, подарил свою живопись мне.

Взял он тут же истертую старую кисть и, как будто играя, взмахнул,

И увидел я словно оживших коней на широкой восточной стене.

Вот один наклонился к траве, а другой поднял морду и тихо заржал.

Но промчатся стремительно тысячу верст по дороге они столбовой.

В наше страшное время хотел бы иметь я таких быстроногих коней,

Чтоб служили мне верно до смертного дня, чтобы умерли вместе со мной.

ЧЕРЕЗ ЦЕНЗОРА ЦУЯ ПЯТОГО ПОСЫЛАЮ ГАО ШИ, ГУБЕРНАТОРУ ПЭНЧЖОУ

Вот и прожили мы половину стремительной жизни.

Надвигается осень, и холодно в доме пустом.

Разрешите спросить, дорогой губернатор Пэнчжоу,

Не поможете ль нищему ломаным медным грошом?

ДЕНЬ "ХОЛОДНОЙ ПИЩИ"

В глухой деревне

В день "Холодной пищи"

Опавшие

Кружатся лепестки.

Восходит солнце,

Осветив жилища,

И в легкой дымке

Отмель у реки.

Крестьяне пригласят

Пойду к их дому,

Пришлют подарки

Не отвергну их.

Здесь все друг c другом

Хорошо знакомы,

И даже куры

Спят в дворах чужих.

День "Холодной пищи" — Накануне дня поминовения предков, примерно в апреле по современному европейскому календарю, в китайских домах по три дня не разводили огня. Отсюда и название этих дней — "Холодной пищи".

ПОДЪЕМ ВЕСЕННИХ ВОД

I

За эти дни

Подъем весенних вод

Усилился

С тревожной быстротой.

И маленькая отмель

У ворот

Грозит

Совсем исчезнуть под водой.

Бакланы

Весело кричат вcе дни

Над самою

Поверхностью воды.

Мы радуемся

Так же, как они,

Но все же

Опасаемся беды.

II

Вода бушует ночью

Все сильней

И на два фута

Поднялаcь опять.

Пройдет

Совсем еще немного дней

И мне придется

Дом свой покидать.

У переправы — рынок.

Я взгляну:

Там лодками торгуют

День-деньской.

Жаль, денег нет:

А то б купил одну

И привязал к забору

Над рекой.

НЕГОДНЫЕ ДЕРЕВЬЯ

Когда бреду

Тропинкою знакомой,

Всегда топорик

Я беру в дорогу.

Деревья тень бросают

Возле дома,

Рублю негодные

А все их много.

Кизиловые

Я не вырубаю,

А вот цзиси

Вовек щадить не буду.

Негодное,

Теперь я это знаю,

Роскошно

Разрастается повсюду.

Цзиси — локустовое, или, иначе, рожковое, дерево.

Из цикла "НА БЕРЕГУ РЕКИ В ОДИНОЧЕСТВЕ ХОЖУ, ЛЮБУЯСЬ ЦВЕТАМИ"

Весенним днем,

На берегу покатом,

Цветы переплелись

Сплошною чашей.

Шатаюсь,

Опьяненный ароматом,

Поистине,

Боюсь весны пьянящей.

В стихах или вине

Была б охота

Сравнюсь

С любыми сыновьями века:

Так что не надо

Сбрасывать со счета

Меня

Уже седого человека.

ОДИНОКИЙ ДОМ

Одинокий мой дом

Далеко от отчизны поставлен,

За пустынными рощами

Гор голубеет гряда.

Слышу флейт голоса

То солдаты грустят на заставе,

Вижу, как по реке

Проплывают на север суда.

Я, приехав сюда,

Постоянно болел в Сычуани,

О, когда же дождусь

Своего возвращенья поры?

Не прославится ль дом мой тогда,

Как жилище Ван Цаня,

До сих пор сохранился

Колодец его у горы.

СТИХИ О ТОМ, КАК ОСЕННИЙ ВЕТЕР РАЗЛОМАЛ КАМЫШОВУЮ КРЫШУ У МОЕЙ ХИЖИНЫ

Осенний ветер

Дует все сильней,

Дела свои

Разбойничьи верша.

Он с тростниковой

Хижины моей

Сорвал

Четыре слоя камыша.

Часть крыши

Оказалась за рекой,

Рассыпавшись

От тяжести своей.

Часть,

Поднятая ветром высоко,

Застряла на деревьях

Средь ветвей.

Остатки — в пруд слетели

За плетень,

И крыша вся

Исчезла, словно дым.

Мальчишки

Из окрестных деревень

Глумятся

Над бессилием моим.

Они, как воры,

Среди бела дня

Охапки камыша

Уволокли

Куда-то в лес,

Подальше от меня,

Чем завершили

Подвиги свои.

Рот пересох мой,

Губы запеклись,

Я перестал

На сорванцов кричать.

На стариковский посох

Опершись,

У своего окна

Стою опять.

Стих ветер

Над просторами земли,

И тучи стали,

Словно тушь, черны.

Весь небосклон

Они заволокли,

Но в сумерках

Почти что не видны.

Ложусь под одеяло

В тишине,

Да не согреет

Старика оно:

Сынишка мой,

Ворочаясь во сне,

Поистрепал его

Давным-давно.

А дождь

Не то чтобы шумит вдали.

Он просто

Заливает мне кровать,

И струйки,

Как волокна конопли,

Он тянет

И не хочет перестать.

И тут уж

Обессилен я войной,

Бессонница

Замучила меня,

Но эту ночь,

Промокший и больной,

Как проведу

До завтрашнего дня?

О, если бы

Такой построить дом,

Под крышею

Громадною одной,

Чтоб миллионы комнат

Были в нем

Для бедняков,

Обиженных судьбой.

Чтоб не боялся

Ветра и дождя

И, как гора,

Был прочен и высок,

И если бы,

По жизни проходя,

Его я наяву

Увидеть мог,

Тогда

Пусть мой развалится очаг,

Пусть я замерзну

Лишь бы было так.

СТО ПЕЧАЛЕЙ