Избранная поэзия - [18]

Вспоминаю — мне было пятнадцать тогда я мальчишкой в душе оставался.

Словно бурый теленок беспечен я был, убегая стремглав за ограду.

А когда в благодатные дни сентября всюду груши и финики зрели,

Я, бывало, взбирался по тысячу раз на деревья осеннего сада.

Но теперь наступила иная пора пятьдесят мне исполнится скоро.

Я гораздо охотней сижу или сплю и с трудом поднимаюсь с постели.

И хотя я шутить заставляю себя, принимая почетного гостя,

Не избавиться мне от назойливых дум, и заботы совсем одолели.

Я домой возвращаюсь, и снова меня всюду голые стены встречают.

И жена моя добрая видит опять на лице моем те же печали.

Сыновья ж мои неслухи знать не хотят никакого к отцу уваженья

Все кричат от обиды, что вновь на обед ничего им сегодня не дали.

РАДУЮСЬ ДОЖДЮ

Южные земли долго не знали дождя,

Только сегодня стало темнеть над рекой.

Тучи повисли в утреннем небе пустом,

Хлынул внезапно на землю дождь проливной.

Ласточек стаи в гнезда забились свои,

Свежестью леса остро запахло вокруг.

Близится вечер. Дождь по соломе стучит,

Радостно слушать капель немолкнущий стук.

ЗАБИРАЮ С СОБОЙ ДИКИХ ГУСЕЙ ИЗ ПРУДА ГОСПОДИНА ФАНА

В старом пруду губернатора Фана дикие гуси живут.

Спят на песке или плещутся в волнах, белые как облака.

Спросите вы, почему эти гуси бросили Фениксов пруд?

Сам Ван Сичжи, каллиграф знаменнтый, взял их на борт челнока.

"Сам Ван Сичжи, каллиграф знаменитый, взял их на борт челнока" — Ду Фу, с детства обучавшийся каллиграфии — искусству написания иероглифов, сравнивает себя в этой строке с Ван Сичжи, знаменитым каллиграфом древности.

Из цикла "ДВА СТИХОТВОРЕНИЯ, СОЧИНЕННЫЕ РАДИ ЗАБАВЫ ВО ВРЕМЯ МОИХ ЧАСТЫХ ПРОГУЛОК ПО РЕКЕ ГУБЕРНАТОРОМ ЦЗЫЧЖОУ ЧЖАНОМ И ГЕТЕРАМИ"

Гости к пристани выходят, расседлав своих коней.

Их красавицы встречают и на палубу ведут.

Веера певиц искусных отражаютея в воде,

Их узорные одежды украшают старый пруд.

Рукавов прозрачных пары на ветру взлетают вверх,

Золоченую посуду волны весело кренят.

Красотой друг с другом спорят лики благородных дев,

И лукавого веселья шаловливый полон взгляд.

В СЕРЕДИНЕ ЛЕТА ГОСПОДИН ЯНЬ У ПРИЕЗЖАЕТ В СОЛОМЕННУЮ ХИЖИНУ И ПРИВОЗИТ С СОБОЙ ВИНО И УГОЩЕНИЕ

В деревне глухой, за плетеной калиткой живу я от всех вдалеке:

Убогий шалаш под соломенной кровлей стоит над глубокой рекой.

Мы лодку возьмем, чтобы в ней до заката беспечно скользить по волнам,

А чем же еще деревенский затворник отплатит за дружбу с тобой?

Янь, У — губернатор Чэнду, один из самых близких друзей Ду Фу в период его жизни на юге.

НОЧУЮ В УПРАВЕ

Прозрачная осень. Ночная прохлада. Платаны у тихой реки.

Ночую один в опустевшей управе. Смотрю на огарок свечи.

Опять моему бормотанию вторят лишь звуки солдатских рожков,

И некому вместе со мной любоваться луною в осенней ночи.

Лишь ветер ненастный пылит над дорогой, и писем никто мне не шлет.

Глухое безмолвие каменных башен, как трудно добраться домой!

Сегодня моим одиноким скитаньям десятый исполнился год:

Живу вдалеке от родимого края, как птица на ветке лесной.

Стихотворение написано летом 764 года, когда Ду Фу был назначен военным советником губернатора Янь У.

БЕССОННАЯ НОЧЬ

Ночная прохлада врывается в спальню мою,

Луна посылает на землю мерцающий свет.

Блестят под луною тяжелые капли росы,

Покажутся редкие звезды, и снова их нет.

Дорогу во тьме освещают себе светляки,

Далекие птицы друг друга зовут над рекой.

Повсюду война, и сраженьям не видно конца,

Зачем же я снова об этом вздыхаю с тоской!

IV. ПОЗДНЯЯ ЛИРИКА

ВЕЧЕРНИЙ ХОЛОДОК

Туман укрыл

Деревья на равнине,

Вздымает ветер

Темных волн поток.

Поблекли краски,

Яркие доныне,

Свежее стал

Вечерний холодок.

Забили барабаны,

И поспешно

Смолк птичий гам

У крепостного рва.

Я вспомнил пир,

Когда по лютне нежной

Атласные

Скользили рукава.

ПОКИДАЮ СЫЧУАНЬ

Пять лет я гостем

В Сычуани прожил,

Потом в Цзычжоу

Прожил целый год.

Среди застав я заперт был

И что же

Вновь к дальним рекам

Путь меня ведет.

От бурь гражданских

Поседел я быстро,

Остаток дней,

Как чайка, буду жить.

Пусть государством

Ведают министры,

А старику

Довольно слезы лить.

ЗАПИСАЛ СВОИ МЫСЛИ ВО ВРЕМЯ ПУТЕШЕСТВИЯ НОЧЬЮ

В лодке с высокой мачтой

Тихою ночью плыву я.

Гладя прибрежные травы,

Легкий проносится ветер.

Мир заливая сияньем,

Светит луна, торжествуя,

И над Великой рекою

Воздух прозрачен и светел.

Если бы литература

Мне помогла хоть немного:

Освободила от службы

Вечной погони за хлебом.

Ныне ж мое положенье

Схоже своею тревогой

С чайкой, которая мечется

Между землею и небом.

Сравни с переводом И. Лисевича "Описываю чувства путешествующего в ночи" (перевод публикуется впервые):

Описываю чувства путешествующего в ночи

Тонкие травы под легким ветром растут на обрыве речном.

Мачта крутая за ними челн одинокий в ночи.

Свисают созвездья над ширью безлюдных равнин,

Бьется луна в потоке Великой реки…

Неужто имя и слава в сплетенье изящных словес?

Но ныне я болен и стар и службу отринул.

Чему уподобить несомого волей ветров?

Вот этой чайке, наверно, меж небом и берегом!

ЖАРА

Ни гром, ни молния

Не помогли

Дождя в конце концов

Как не бывало.

Под солнцем,

Пламенеющим в пыли,

Склоняя голову,

Сижу устало.

Хотел бы стать

Осенним тростником

Или в кристалл холодный

Превратиться.

А в детстве — помню