Избрание - [38]

— Гардана?

— Приграничье! Странное и мрачное. С кучей варваров и пиратов, спрятавшимися у них от гонений инквизиции, друидами и прочим… Иногда так и просто жутким! Чему там мог научиться наследник?

— Воевать! Выдерживать удары судьбы! — предположил главный имперский министр.

— Ну, не совсем: скорее пить, более меры и жрать — столько же… Думаю следует объяснить и Избирателям расстановку.

— Нет!

— Почему?

— Эти засранцы сразу начнут требовать, как у меня, при своём приезде: денег, земель, прав, солдат и может кто из внуков их испугается. Пускай ведут разговоры прямо перед Избранием и ограничат их общение: если первые два внука основные кандидаты на трон — то смогут Избирателям это продемонстрировать! Не зря их дед ничего отдельно не сказал нам, перед своей кончиной о них кк о фаворитах, видимо верил в способности основной пары претендентов на трон!

— Возможно вы и правы… — протянул неопределённо Магинарий Имерий и отошёл к своим курьерам, ждать новостей о том что происходит в столице.

Чуть погодя после этого разговора, случившегося на трибуне при площади у императорского дворца, Атаульф и Жак, на своём удобнейшем месте межде площадью т главной соличной улицей — наблюдали заезд в столицу третьего из внуков, покойного ныне правителя: вице-короля Ромлеи Джанелло.

Данный наследник появился под всеобщие вздохи удивления и начавшиеся тут же пересуды: он сам был разодет в невероятно пёстрые одежды мешковатого покроя, с огромным количеством разноцветноо бархата и шёлка, нередко просто совершенно не сочетаемых цветов.

На нём всюду блистало золото, словно на знатной даме: серьги с огромными жемчужинами в ушах, массивная золотая цепь, в два пальца толщиной — почти до пояса, толстые браслеты на руках и огромные перстни и печатки, на пальцах.

Свита не очень отставала от ромлеянского вице-короля и также была облачена в странноватые пёстрые наряды и огромное количество золота и драгоценных камней.

Джанелло и его свита более походили на стаю огромных крикливых птиц, чем высоких вельмож и знати.

Люди из числа приближённых, третьим прибывшего в столицу внука усопшего монарха — постоянно тыкали пальцами в толпу и разражались громким хохотом, словно пьяные простолюдины на ярмарке. Данное поведение резко контрастировало с заездами ближайшего окружения первых двух внуков, кандидатов на трон.

Сам наследник из Ромлеи, Джанелло, как известно было почти всем в толпе встречающих жителей столицы и гостей города — был с трудом признан в качестве внука своим дедом, императором, когда последний, с новорожденным на руках ворвался к невестке, дабы потребовать немедленных объяснений невероятной, даже для новорожденного, смуглостью его кожи.

Потом, тогдашний правитель вышел и привселюдно, при служках, поцеловал малютку в лоб, после чего и произнёс: «Мой… Мой внук!» и «Бедная девочка…»

Ребёнка отдали на воспитание советникам, однако в отличие от детей первой супруги сына, дети от последующих жён Хада явно имели меньшие шансы на наследование престола: им предоставляли неплохих, но не более того, преподавателей и нередко дед император отказывал им в месте на совместном государственном совете или участии в крупном походе, хотя делал это всегда в меру вежливо, и с добрыми отговорками и шутками.

В дальнейшем Джанелло отправили вице-королём в Ромлею, южное королевство бывшее некогда центром древней империей, а сейчас славное тем, что там располагался главный храмовый комплекс Солнца и избирали, местными жрецами, главнейшего из них первосвященника для всей империи — «Солнцеликого».

Вариантов данного назначения на ромлеянский престол, было два: с каждым годом всё более темнеющий кожей и начавший вовсю курчавиться Джанелло — уже в открытую вызывал пересуды при дворе и его возможное перемещение в самую южную провинцию, где у многих, даже дворян, были подобные черты лица — позволили бы ему самому управлять подданными без ненужных пересудов за спиной, и его деду, императору — чувствовать себя спокойнее при спорах с высшей имперской знатью, что нередко упрекала императора подобным «Как-бы-внуком».

Вторым вариантом назначения считалось то, что Ромлея, состоящая из обширного района личного управления Солнцеликого, множества отдельных мелких маркизатов и крохотных герцогств, торговых городских республик — не нуждалась в слишком жёстком управителе, так как быстро восставала любому диктату, что хорошо запомнил император — трижды подавлявший смуты в этой провинции своей державы.

Возможно решено было оставить внуку лишь номинальную, представительскую власть, отдав реальные рычаги правления в королевстве первому жрецу Солнечной церкви и самым крупным из аристократов, в королевском совете.

У ромлеянского наследника было прозвище — «Чужачок», за цвет кожи и волосы, нехарактерные императорской семье до этого.

Со временем он настолько стал «чужим» — что прогнал, ещё при живом деде, всех его советников, по крайней мере явных и стал набирать своих, из которых особо отличался бежавший откуда то из пустынных песков — Алавия: что вначале доставлял королю Ромлеи редких наложниц, а позже стал незаменимым собутыльником и советником.