Избавитель - [9]
По какой-то причине он снова оказался у дома с террасой, затянутой проволочной сеткой. Его как будто влекло к этому дому. Дом казался нежилым. Окна пыльные, темные. Он подошел поближе и заглянул в окно. В стекле отразилось чье-то лицо. Он отшатнулся. И в этот момент из слухового окна одна за другой стали вылетать птицы…
Оглядываясь на дом, Иосиф свернул в переулок, по узкой и жутко скрипящей лестнице поднялся на террасу. Внизу на веранде играл духовой оркестр. У причала плескалась рябь. Неожиданно в небе, сплошь затянутом облаками, проглянул закатный отсвет, словно дорога, уводившая куда-то в пустоту и прозрачность. Иосиф неуверенно шагнул вперед. Лишь ржавая оградка отделяла его от края обрыва. Сердце заныло. Пытаясь справиться с головокружением, он закрыл глаза.
— Где ты ходишь, тебя уже давно ждут…
— Что?.. — Иосиф обернулся и увидел Георгия.
— Иди за мной…
У заброшенного павильона мальчик остановился.
— Жди меня здесь… и не сходи с места…
Мальчик исчез за дверью.
Иосиф прислонился спиной к стене и вдруг почувствовал, что погружается в какую-то трясину. Земля уходила из-под ног. Он даже не успел испугаться, как очутился в каком-то подвале, напоминающем винный погреб. Где-то далеко вверху виднелось небо и как будто приклеенные к небу облака, звезды. Постепенно глаза привыкли к темноте. В нише стены стояла узкая кровать, на которой лежал старик, укрытый лоскутным одеялом, на вид лет 70, худощавый, лицо плоское, почти лишенное черт. К кровати был придвинут низкий столик. На столике Иосиф различил письменные принадлежности, очки, огрызок яблока, бокал красного вина. Старик листал старую книгу, во многих местах порченную плесенью и крысами. Похожие книги были грудой свалены у стены.
— Передашь ему это… — сказал старик и указал на конверт с монограммой. Он лежал рядом с засушенными камелиями и искрошившимися до прожилок листьями.
Иосиф сунул письмо в боковой карман плаща, покосился на незнакомца с наголо остриженной головой, похожего на египетского жреца.
«Такое впечатление, что они меня с кем путают… жутковатое место… надо как-то выбираться отсюда… — Иосиф пошел к выходу, свернул налево, потом направо и наткнулся на стену. — Кажется, я заблудился, где же выход?.. ага, вот и дверь…»
Приоткрыв обитую ржавым железом дверь, Иосиф вышел в коридор. Дверь захлопнулась за его спиной, и он очутился в кромешной темноте. Его насторожили странные звуки. Дрожащими пальцами он нащупал в кармане коробок и чиркнул спичкой. Пламя на мгновение осветило потолок, сплошь усеянный свисающими тушками летучих мышей. Вдруг они начали падать вниз, одна за другой, визжа, в беспорядке порхая. Обхватив голову руками, Иосиф побежал в уводящую глубь коридора. Коридор постепенно сужался. Иосиф уже полз. Он то ложился на спину, то на бок. Застрял. Страх волной затопил его. Он судорожно дернулся. Что-то треснуло, обрушилось и он упал на лестницу. Откуда-то доносились голоса, слабые, далекие. Они звучали сухо и равнодушно.
Лестница вывела Иосифа на сцену. Шла репетиция, и на Иосифа никто не обратил внимания.
Из театра Иосиф вышел через служебный вход.
Уже смеркалось. К Болотной площади неслышно текли ручейки мужчин и женщин. Преобладали женщины, совсем еще юные. Они прогуливались вдоль набережной в ожидании фейерверка.
Взгляд Иосифа обежал босоногую статую Справедливости, скользнул дальше и остановился на мальчике, который тащил за собой плетеную из камыша коляску с надувными шинами. Ноги у него вязли в грязи, но он упорно тянул коляску вверх по склону. В коляске сидела девочка в шляпке с широкими полями, прикрывающими бледное личико, на котором, словно грязь, проступал румянец. Девочка помахала Иосифу рукой, как будто она не утонула много лет назад. Она с любопытством смотрела по сторонам. Хотелось бы и ей быть такой же элегантной и беззаботной, производить впечатление.
Из переулка, огибающего боковой фасад здания театра, вышел духовой оркестр.
В звуки музыки вмешались хлопки. На трубах заиграли огни фейерверка. Они свивали в небе венки. Девочка обомлела от восторга и рассмеялась.
В каком-то затмении Иосиф услышал смех девочки, мягкий и нежный, как хрустальный звон среди синего порфира и пенящейся яшмы. Он уже шел за коляской, не понимая, сон это или явь.
— Хорошо, что я не умею ходить… я бы утонула в этой грязи… осторожно, ты заляпал мне платье… — Девочка подняла голову, посмотрела сквозь ресницы на Иосифа, на яблоневый сад, на небо, затянутое тучами. — Ну и дура же я, вырядилась, теперь платье полиняет, повеситься можно с тоски… — Она закрыла глаза и притворилась спящей. Ее лицо приняло привычное страдальческое выражение…
Начался дождь. Мальчик и коляска исчезли в мороси. На фоне серого с фиолетовым отливом неба уже маячил только яблоневый сад, который примыкал к дому с террасой, затянутой проволочной сеткой…
Это сцена виделась Иосифу и раньше. Она постепенно наполнялась деталями и подробностями, которые он не замечал прежде.
Подавив невольный вздох, скрывающий какую-то тайну прошлого, Иосиф пересек улицу и свернул в путаницу грязноватых переулков.
У невзрачного на вид дома, где жил Пилад, он остановился. Несколько лет назад Пилад отошел от дел, отказавшись от многих привычных излишеств и удобств. Днем дом выглядел уныло, ночью же просто жутко.
Странные истории самых разных людей, детей и взрослых сплетаются в этом городе в поистине кафкианский клубок, который пытается распутать Писатель, только что потерявший свою жену…
Уважаемые читатели, искренне надеемся, что книга «История одного безумия» Юрий Александровича Трещева окажется не похожей ни на одну из уже прочитанных Вами в данном жанре. По мере приближения к апофеозу невольно замирает дух и в последствии чувствуется желание к последующему многократному чтению. Замечательно то, что параллельно с сюжетом встречаются ноты сатиры, которые сгущают изображение порой даже до нелепости, и доводят образ до крайности. Удивительно, что автор не делает никаких выводов, он радуется и огорчается, веселится и грустит, загорается и остывает вместе со своими героями.
«Отранто» — второй роман итальянского писателя Роберто Котронео, с которым мы знакомим российского читателя. «Отранто» — книга о снах и о свершении предначертаний. Ее главный герой — свет. Это свет северных и южных краев, светотень Рембрандта и тени от замка и стен средневекового города. Голландская художница приезжает в Отранто, самый восточный город Италии, чтобы принять участие в реставрации грандиозной напольной мозаики кафедрального собора. Постепенно она начинает понимать, что ее появление здесь предопределено таинственной историей, нити которой тянутся из глубины веков, образуя неожиданные и загадочные переплетения. Смысл этих переплетений проясняется только к концу повествования об истине и случайности, о святости и неизбежности.
Давным-давно, в десятом выпускном классе СШ № 3 города Полтавы, сложилось у Маши Старожицкой такое стихотворение: «А если встречи, споры, ссоры, Короче, все предрешено, И мы — случайные актеры Еще неснятого кино, Где на экране наши судьбы, Уже сплетенные в века. Эй, режиссер! Не надо дублей — Я буду без черновика...». Девочка, собравшаяся в родную столицу на факультет журналистики КГУ, действительно переживала, точно ли выбрала профессию. Но тогда показались Машке эти строки как бы чужими: говорить о волнениях момента составления жизненного сценария следовало бы какими-то другими, не «киношными» словами, лексикой небожителей.
Действие в произведении происходит на берегу Черного моря в античном городе Фазиси, куда приезжает путешественник и будущий историк Геродот и где с ним происходят дивные истории. Прежде всего он обнаруживает, что попал в город, где странным образом исчезло время и где бок-о-бок живут люди разных поколений и даже эпох: аргонавт Язон и французский император Наполеон, Сизиф и римский поэт Овидий. В этом мире все, как обычно, кроме того, что отсутствует само время. В городе он знакомится с рукописями местного рассказчика Диомеда, в которых обнаруживает не менее дивные истории.
Эйприл Мэй подрабатывает дизайнером, чтобы оплатить учебу в художественной школе Нью-Йорка. Однажды ночью, возвращаясь домой, она натыкается на огромную странную статую, похожую на робота в самурайских доспехах. Раньше ее здесь не было, и Эйприл решает разместить в сети видеоролик со статуей, которую в шутку назвала Карлом. А уже на следующий день девушка оказывается в центре внимания: миллионы просмотров, лайков и сообщений в социальных сетях. В одночасье Эйприл становится популярной и богатой, теперь ей не надо сводить концы с концами.
Сказки, сказки, в них и радость, и добро, которое побеждает зло, и вера в светлое завтра, которое наступит, если в него очень сильно верить. Добрая сказка, как лучик солнца, освещает нам мир своим неповторимым светом. Откройте окно, впустите его в свой дом.
Сказка была и будет являться добрым уроком для молодцев. Она легко читается, надолго запоминается и хранится в уголках нашей памяти всю жизнь. Вот только уроки эти, какими бы добрыми или горькими они не были, не всегда хорошо усваиваются.