Из шотландской поэзии XVI-XIX вв. - [2]

Поник. А Джонни взвыл:

«Твой брат — не трус, не лежебок,

И тоже — из верзил!

Деритесь рядом: ты — и Джок,

Чтоб я двоих сразил!

Все племя ваше, дайте срок,

Возьму на зубья вил! —

Ей-ей!»

Да, выдался денек.

16

И грянул рев, и прыснул смех:

«Ай, парень! Ай, палач!

Разделай труса под орех!

Эй, Адамсон, заплачь!

Тебя прикончат без помех!»

Вилл тертый был калач,

Но сник, не веря в свой успех…

Увы, пускаться вскачь

Велят!

Эх, выдался денек!

17

А Джонни в жребий верит свой,

В счастливую звезду:

О, враг получит не впервой

Заслуженную мзду!

А Вилл мотает головой

И злобно рвет узду:

Он — хоть заплачь, и хоть завой! —

Не мастер на езду

Верхом!

Ну, выдался денек!

18

Тут Сим, урчавший, точно рысь,

Прикрикнул на гурьбу:

«Эй, шире круг! Подальше — брысь!

Иль, часом, зашибу!»

И разом опустела близь

Под общую божбу:

Зеваки вовсе не рвались

До времени в гробу

Лежать.

Ох, выдался денек!

19

И лишь веселый Джок спешит

На вызов — драться рад.

Надраены клинок и щит —

Ох, черт ему не брат!

И конь его не лыком шит:

Огромный конский зад

Гремит, грохочет и трещит —

И расточает смрад

Окрест!

Ух, выдался денек!

20

Увы, уже спускалась ночь!

Отбой сыграл рожок:

Мол, вон отсюда все, и прочь!

И молвил Сим: «Дружок!

Мы завтра, коль тебе невмочь,

Вернемся на лужок —

За фермерскую драться дочь!»

«Согласен, — хмыкнул Джок: —

Идет!»

Тем кончился денек.

L’envoy.

21

А дело в том, что гнусный Вилл,

Ища себе забав,

Невесту Сима соблазнил,

Пронырлив и лукав.

И Сим, девчонке став немил,

Явил злодейский нрав!

А Вилл, показывая тыл,

Желал остаться здрав —

И плюнул

На рыцарский устав!

Ок. 1560

Мария Стюарт, королева Шотландская (1542–1587)

Фотерингэй [1]

И кто ж я ныне? Для чего живу?

Зачем рассудок мой доселе цел?

Я, бедный призрак, бледный, словно мел,

Средь бела дня блуждаю наяву.

Враги, уймите злобную молву!

Зачем теперь высокий мне удел?

Судьба в меня пустила столько стрел,

Что, мнится, поистерла тетиву.

А вы, меня любившие друзья,

Простите: ни здоровья больше нет,

Ни сил — опорой вам не стану я.

Мечтаю лишь покинуть этот свет —

И, отстрадав покорно до конца,

Покой сыскать в обители Творца.

Александр Монтгомери (1545–1598)

Из книги «Сонеты»

XXXVIII. «Виню себя от головы до пят…»

Виню себя от головы до пят,

Виню себя — и все вокруг виню!

Виню свой алчный, похотливый взгляд,

Виню свой ум, облекшийся в броню;

Виню свой пыл, завлекший в западню,

Виню судьбу, заведшую в тупик,

Виню любовь, манившую к огню,

Виню возлюбленный жестокий лик;

Виню свой невоздержанный язык,

Виню свой молодой беспечный век,

Виню все то, чем дорожить привык,

Виню — и знаю: счастью срок истек!

О, если б я хоть малость был умней —

Не дожил бы до беспросветных дней.

XLVI. Имя возлюбленной

Найдите, алфавита не кроя,

Инициалы милой, коль давно

Меж ними — по порядку! — только Я,

Предписанное азбукой звено.

Гадайте, где красуется оно —

Да только вряд ли попадете в цель!

Умам острейшим не было дано

Сию загадку раскусить досель.

А ежели в мозгах у вас кисель —

Не оскорбляю, Боже сохрани! —

То вы тем паче сядете на мель,

Как прочие садятся искони.

Мне кажется, у вас понурый вид…

Учите вновь, как должно, алфавит!

LI. «О соловей, жилец росистых рощ…» >{*}

О соловей, жилец росистых рощ,

Сколь сладок по весне твой гулкий свист!

Какие переливы, что за мощь,

Колеблющая, мнится, всякий лист!

О, сколь ты несказанно голосист!

Ликуй же, заглушай мой скорбный всхлип…

Увы! Тебе, мечтательный солист,

Вот-вот вонзится в грудь терновый шип.

О, ты отнюдь не смолк, и не охрип,

Хотя судьба добра к тебе едва ль…

Я сам попался, точно кур в ощип —

Но все ж осилю боль, уйму печаль:

С тебя возьму пример, певец лесной,

О радости рокочущий весной!

LIX. К даме, облаченной в траур Сонет 1

Елена! Твой лукавый, жгучий взор,

Без промаха разивший наповал,

Мужчинам столько горя причинял!

Влюблялся всяк — и получал отпор.

И вот Эрот умерил твой задор.

Дабы вотще не гибли стар и мал,

Он молвил: «Недотрога, кончен бал!» —

И в траурный тебя одел убор.

Но — втуне! Вновь и вновь со всех сторон

К тебе течет влюбленных легион,

Хотя в очах твоих задор погас:

Там нынче Смерть, и мысль о Смерти — но

Мы в них умильно смотрим все равно —

И лишь верней разишь ты насмерть нас.

LX. К даме, облаченной в траур Сонет 2

Ох, был бы у меня смертельный враг —

Недолго я придумывал бы месть!

Пускай врагу досталось бы прочесть

Безжалостный отказ в твоих очах.

И враз мой враг поник бы и зачах —

И никогда не смог бы вновь расцвесть!

Никчемна пред тобой любая лесть,

И шаг к тебе — к отчаянию шаг.

Горгона — говорит античный миф —

Окаменила, веки растворив,

Не одного героя-молодца.

Но твой куда губительнее взгляд:

Он разом повергает в огнь и хлад

Окаменеть не властные сердца…

LXI. К даме, облаченной в траур Сонет 3

Чего желать? Какой в желаньях прок?

Желать ли груды золотых монет?

Иль жемчугов? Но я не алчен, нет…

Родиться вновь пускай наступит срок!

С тобою вместе пусть бы я возмог

Опять родиться через много лет —

Людьми! С тобою вместе, о мой свет,

Мы сладили бы парусный челнок.

И с утренней зари до первых звезд

По тихим водам заповедных рек

Мы странствовали бы в грядущий век.

Нам пели бы малиновка и дрозд…

И ночью, в благодатной тишине,

Мы были бы с тобой наедине.

LXIII. Поэт заверяет, что не им сочинена рифмованная хула на эдинбургских девиц