Из сборника «Рассказы о путешествиях» - [65]

Я, например, однажды получил частное приглашение от одного француза. Частное. От француза. В его дом. В самую его обитель.

Иностранцы, которые уже лет двадцать живут во Франции, уверяли меня, что в славной истории этой страны не было прецедента такому приглашению. Еще никогда иностранец не преступал порога француза, это было что-то невообразимое. Причем я хотел бы особо подчеркнуть, что хозяин, когда приглашал меня, не был пьян, наоборот, выражаясь соответствующим слогом, находился в полном сознании и трезвом уме. Речь шла, таким образом, о редчайшем стихийном явлении.

Правда, познакомились мы с ним на театральном фестивале, что является существенным минусом. Во время спектакля израильской труппы я уселся рядом с пожилым господином, который непрерывно интересовался, что же, собственно, к чертям, происходит на сцене. Я объяснил ему, что он смотрит сценки из жизни так называемого "киббуца", коллективного сельскохозяйственного поселения, где люди работают добровольно, в одной руке держа плуг, в другой оружие, а в третьей Библию.

Мой новый друг, месье Рапу, сообщил мне в ответ, что и он тоже, а точнее говоря, его дед воевал против Пруссии. Отсюда мы перевели наш разговор на Китай, на рулетку и на последние съеденные блюда. Возможно, эта последняя тема и побудила месье Рапу забыть о традиционных предрассудках и пригласить меня к себе домой.

— Приходите в пятницу вечером после обеда, — сказал он. — После обеда придет еще одна пара.

— Мерси, — ответил я. — Понял: буду в пятницу вечером после обеда.

— Садитесь на метро на станции "Бонапарт" и езжайте до остановки "Обелиск Наполеона". Перейдете площадь Великой Армии в направлении Триумфальной арки. На перекрестке авеню 7 ноября с улицей 28 мая найдете дом Маренго[92]. Вы узнаете его по прикрепленной слева от входа мраморной доске, из которой следует, когда был заложен этот дом. Это произошло ровно через 104 года, как Наполеон разгромил итальянскую армию на мосту Маренго. Итак, до свидания в пятницу после обеда.

В пятницу вечером я очень плотно пообедал и отправился по указанному адресу. Обелиск, поставленный Наполеоном в честь победы при Фридланде[93], я отыскал без труда, но там, где должна была быть площадь Великой Армии, находился музей керамики, размещенный в здании бывшей кадетской школы.

После нескольких минут безуспешных поисков я обратился к дорожному полицейскому за справкой. Он пояснил мне, что искомый мною обелиск — это не обелиск Фридланда, а обелиск в честь победы в Египте, и стоит он между улицей 11 января и улицей 12 января.

Наконец, он спросил меня о моей национальности. Я представился израильтянином и увидел, как загорелись его глаза. Наполеон, как он объяснил мне, перед покорением Египта, занял знаменитые Аккру и Яффо. Я понимающе кивнул, хотя даже не предполагал, что крепость Аккра[94] была покорена Наполеоном.

Примерно полчаса спустя я стоял перед домом Маренго и еще через четверть часа у дверей в квартиру месье Рапу.

Там уже собралось маленькое, но аристократическое общество. Все разговаривали на беглом французском, языке моей безнадежной любви. Спустя некоторое время разговор закрутился вокруг событий на Ближнем Востоке. Господствовало полное единство по вопросу о стратегическом значении государства Израиль.

— Уже во времена, когда император перед покорением Египта занял Аккру и Яффо, — начал один из гостей и ушел в подробное описание гениального тактического маневра, который корсиканец провел в тени пирамид.

Особенно воспламенило фантазию говорящего явление этого великого полководца, когда он подскакал к белой палатке на одиноком холме в лучах заходящего пустынного солнца, и его силуэт тонул в золотистых отблесках. Это, как он мечтательно выразился, достойно отображения на великолепной картине (две таких картины, выполненных маслом, уже висели тут же, на стене).

Я, со своей стороны, как недавно приехавший и имеющий более, чем практический интерес, поинтересовался достопримечательностями, которые за время пребывания тут следовало бы обязательно посетить.

Мне назвали следующие:

Могила Наполеона. Триумфальная арка. Все без исключения военные музеи, особенно, посвященные битве при Йене[95], под Аустерлицем[96] и при Ваграме[97], ну, и все остальные. Все без исключения любимые замки императора, особенно, в Мальмезоне[98], Сен-Жермене, в…

У меня закружилась голова. Разумеется, Наполеон по праву носит гордое звание "Орел", но что-то должно оставаться и для прочих воробьев. Конечно же, я был ниже его[99], поскольку он все-таки покорил мир, а я нет. Но если присмотреться, в своем покорении мира он зашел не так уж далеко. Наш преподаватель истории в гимназии однажды так ответил на невежливый вопрос, зачем вообще Наполеон предпринял египетский поход: просто генерал хотел перенести во Францию египетские пирамиды. Никто лучше меня не знает, что вместо них он довольствовался самодельными обелисками…

Пока такие или подобные харизмы лезли мне в голову, прочее общество занялось битвой при Ваграме, где император размолотил объединенные армии русских, пруссаков и австрийцев, перед тем, как начать свой знаменитый зимний поход и покорить Москву.