Из сборника «Рассказы о путешествиях» - [61]

— Целомудренные, говоришь? Они же совершенно голые!

— Кто?

— Эти твои грязные шлюхи.

— Шутишь! Ты имеешь в виду, они совсем без одежды?

— Ты меня правильно расслышал!

— Безобразие! Я проинформирую министерство полиции. Подумать только — в моем собственном дворце! Я тебе очень признателен, что ты открыла мне на это глаза, любимая. Голые! Тут надо срочно что-то предпринять! Я сейчас же иду туда и лично займусь этим вопросом, и если обнаружится, что у них нет разрешения на организацию нудистского пляжа, то я их…

— Абдул! Зачем ты берешь свой банный халат?

— Я должен идти, мышоночек. Я хочу выяснить, что там делают эти девушки. Это вопрос принципа, ты понимаешь. Я вернусь в мгновение ока, мой голубочек, может быть, уже в эти выходные, но уж никак не позже следующей весны.

Франция

Tour d'Oblisque [76]

Поздним утром мы прибыли в Париж. Все шло своим чередом, царила прекрасная погода, путешествие было приятным, и в отеле "Сен-Поль" по улице Сент-Оноре, 15, был забронирован для нас номер.

Вдобавок, еще в поезде мы встретили старого друга, который временно проживал в Париже и снабдил нас парой добрых советов:

— Вы должны быть особенно осторожны, нанимая такси, — советовал он нам. — Просто садитесь и говорите название и адрес вашего отеля, и до выхода не произносите ни слова. Парижские таксисты чуют иностранцев за сотню метров против ветра. Ну, и вы знаете, какие последствия это может иметь для вашего кошелька.

— Мы это знаем, — подтвердили мы и немедленно провели маленькие тесты на знания языка.

Поскольку самая лучшая из всех жен, происходя из чистопородных сабров[77], хорошо владела гортанным "р", ей было поручено произносить адрес, бегло используя нижеследующее предложение:

— Quinze rue St.Honor, Hotel St.Paul[78]… Кенз, рю Сент-Оноре, отель "Сен-Поль"…

Далее, наш друг советовал нам при сообщении адреса и других важных деталей заседания катать в углу рта сигарету, что выглядело не только типично по-французски, но и камуфлировало бы некоторые известные неровности в нашем произношении.

И когда поезд уже подкатывал к перрону, он закончил:

— Ваш отель находится недалеко от Place de la Concord[79], в нескольких минутах езды от вокзала. Так что такси должно вам обойтись не больше, чем в 6 новых франков[80].

Как только мы нашли такси, и пока мы наш багаж под бдительным взглядом шофера запихивали в багажник, наш друг открыл беглый разговорный огонь по-французски, который мы лишь иногда прерывали крохотными частичками из своего богатого словарного запаса вроде "Oui", "Non"[81] или немым пожиманием плечами.

Так все и шло. После того, как мы кивнули напоследок нашему другу, моя жена воткнула сигарету в рот, включила свое самое лучшее врожденное "р" и сказала:

— Quinze rue St.Honor, Hotel St.Paul

Нельзя не признать, что мы были чересчур возбуждены. Но водитель ничего не заметил. С деловым молчанием он завел мотор и поехал. Все было в самом лучшем виде. Мы откинулись на сиденья, тесно прижавшись друг к другу, как парочка влюбленных, так, чтобы наше дальнейшее молчание не бросалось в глаза водителю.

Через несколько минут мы миновали обелиск на площади Согласия. Моя жена схватила французскую газету, которую я демонстративно держал в руке, и нацарапала мне на ее полях своим карандашом для подведения бровей:

— Мы уже почти у отеля. Идиот-водитель считает нас французами.

Непостижимы пути твои, Господи, воистину непостижимы. — Через пару секунд моя жена открыла свою сумочку, кинула туда испуганный ищущий взгляд и побледнела:

— Ой! — крикнула она на громком, неподдельном иврите. — А где, черт побери, наши паспорта?

Я быстро прикрыл ей рот (паспорта находились, как обычно, в моем правом нагрудном кармане) и попытался рассмотреть лицо водителя в зеркало заднего вида. Тщетно. Во всяком случае, оно не преобразилось. Только мне показалось, что его уши пару раз вздрогнули. А больше ничего. Разве что он внезапно и резко повернул руль налево и дал газу. Нас охватил беспокойство. Никакого сомнения: испуганный возглас моей супруги разоблачил нас как иностранцев. Надо было что-то предпринимать, иначе все потеряно.

В напряженной тишине — и так, чтобы водитель мог слышать — я выпустил лучшее из своего французского:

— Comment allez vous? La plume da ma tante est plus belle que le jardin de mon oncle. Garon, je voudrais manger. L'addition, s'il vous plait[82].

Я еще не договорил фразы, когда увидел в зеркале заднего вида глаза водителя, устремленные на меня, прямо на меня, большие, серые, стальные, неумолимые глаза. Я затрясся и почувствовал, что весь покрылся испариной.

В это мгновение самая лучшая из всех жен, интуитивно почувствовав неладное, бросилась на меня и стала целовать la Parisienne[83], поскольку только француженки понимают толк в том, как надо целоваться публично… Когда поцелуи закончились, счетчик показывал 9,60 франков.

Водитель нас разгадал. Он понял, что мы никакие не французы. Он, Жан-Пьер, это знал. И способ, которым он вел машину, доказывал это. Все новые и новые левые повороты бросали нас в правый угол заднего сиденья. Едва мы пересекли Сену, последовал новый резкий поворот налево, — и снова Сена. Мы пересекали ее несколько раз. Затем мы проследовали каким-то длинным туннелем, — и снова обелиск.