Из рукописей моей матери Анастасии Николаевны Колотовой. Книга 1 - [13]

Толя, ученик шестого класса, купил кролика. Потребовалась клетка.

— Мама, можно мне из этих досок сделать клетку? — спросил он.

— Ну что же, делай.

— А как?

Они знают, что в детстве я тоже увлекалась одно время кролиководством. И даже строила для кроликов клетки.

Я рассказала в общих чертах, как сделать клетку.

Толя соорудил помещение для кролика, но неверно поместил кормушку.

— Неплохо сделал, — похвалила я, осмотрев клетку. — Только вот кормушка не совсем правильно сделана.

Вместе разобрали, что неправильно.

— А чего ты мне раньше не сказала, пока не сделал? — обиделся Толя.

— Думала, что тут ты сам догадаешься. Ну, ничего, — успокоила я его. — Следующую будешь делать, подумай сначала, как лучше сделать, а потом начинай.

У крольчихи появились крольчата. Потребовалась другая клетка. Когда она была готова, Толя позвал меня.

— Посмотри, правильно сделал?

Я осмотрела. Понравилось, что передняя стенка вместе с кормушкой была сделана из двух половинок дверок. С такими дверками удобно было чистить и проветривать помещение.

— Смотри ты, как придумал! Ну, молодец, — похвалила я сына.

Из всех сыновей, пожалуй, самый старательный и трудолюбивый у нас Толя. Он очень редко убегает играть с товарищами, зато часто его можно увидеть занятым каким-нибудь делом. В огороде около забора у него пышно разрослась садовая земляника. В начале осени Толя решил её рассадить.

— Мама, куда мне пересадить землянику? Можно сюда? — Он указал на самое светлое место в огороде, куда обычно высаживаем помидоры.

После некоторого раздумья я всё же решила отделить в этом месте ему небольшую грядку.

— Сажать знаешь как?

— Знаю.

— Тогда сади.

— Посмотри, мама, как я сделал, — попросил он после окончания работы.

— Гм…Толково сделано, — одобрила я, обойдя кругом грядку. — А отрастут?

— Отрастут. Я тогда ещё позднее садил, и то отрасли.

— Посмотрим…

Самое важное в воспитании — хорошо видеть, какими качествами должны обладать твои воспитанники. Тогда легче решить, каким путём добиться развития этих качеств.

Дети — это будущие создатели новых материальных ценностей. И кем бы потом они не были — долг родителей готовить их, прежде всего, к созидательному, творческому труду.

В первую очередь…

В доме идёт уборка к празднику. Работы хватает каждому. А Володя, ученик шестого класса, расположился на столе рисовать макеты к демонстрации. Нарисовал один, второй.

— Ну, Вова, кончай с этим. Видишь нам всем некогда. Ты пол не моешь, время у тебя свободное, сходи хотя бы за хлебом.

— Как это «свободное»? Видишь, я рисую.

— Сколько же можно рисовать? Ты что, для всего класса один будешь все макеты готовить?

— Да, у меня же поручение такое — нарисовать для всего класса. Тебе бы дали такое поручение, ты что, сказала бы?

Ну что тут будешь делать? Не будешь же говорить обратное тому, чему учила всю жизнь. Сама же говорила всегда, что в первую очередь общее дело, а потом уже своё.

— Ладно, шут с тобой, рисуй. Только, пожалуйста, поскорее. А то нам уже в полночь придется идти в баню.

Трудный возраст

И все-таки «трудный возраст», приносивший нам наибольшее количество огорчений, у моих детей был. Это время наступало на 17 м — 18 м году их жизни. Дети незаметно созревали до предоставления им большей самостоятельности, большего доверия к ним, а я не всегда предоставляла им это. Особенно после случая с Серёжей. Боялась предоставить большую самостоятельность и из чувства опасения, что дети так же, как их отец, научаться пренебрегать данным им доверием, не смогут они ценит его в своей дальнейшей жизни, и из-за этого будут страдать и они и я, и все те, кто будет рядом с моими сыновьями.

Поэтому в отношении с детьми я дольше, чем следовало, руководствовалась стремлением сохранить в детях чувство простого повиновения. Где-то в требованиях к ним я переступала границу, и неизбежно наступала ответная реакция.

С Сашей мне пришлось, пожалуй, труднее всех.

Учёбу в десятом классе он начал как обычно, но во вторую четверть стал заниматься хуже, много времени проводил в спортзале вместо серьёзной подготовки к урокам.

— Саша, ты слишком долго бываешь в спортзале, — как-то заметила я ему.

— А чем мне прикажешь заниматься? — с вызовом ответил он. — Может быть, бродить по улицам и делать кое-что похуже?

Я поняла, что он говорит о том, чем занимаются часто его сверстники во внеурочное время. Знала я уже и то, в чем заключается это «кое-что похуже», и хоть не особенно, конечно, понравился мне тон его ответа, спокойна ответила:

— Нет, я совсем не хочу сказать, чтобы ты не занимался спортом. Занимайся, пожалуйста, только чтобы это было не во вред учёбе.

— Не будет, — буркнул он.

Шли дни, а Саша по-прежнему занимался не в полную силу. Стал задумчив. Куда делась его былая живость! Видно, было, что он решает про себя какой-то жизненно важный для него вопрос.

В классном журнале вместо пятёрок и четвёрок у сына потянулся унылый ряд троек вперемешку с четвёрками. Да и преподаватели стали говорить, что Саша стал заниматься хуже, стал какой-то скучный, невесёлый, запустил материал по литературе, которой раньше занимался с охотой.

— Уже второе домашнее сочинение не сдал, — пожаловалась его учительница по литературе Любовь Андриановна. — Что с ним?