Я бросаю взгляд на обратный адрес, —
«Молдавия… Дубоссарский район… Косолапин…»
«…Мишка… Вот обормот… Ну, олух… Балбес…», — бурчу я под нос, и нервно вскрываю пакет. Из перегнутого пополам тетрадного листа выпадает фотография, — на фоне тёмно–зелёного «Чероки» стоит улыбающийся Мишка с видеокамерой в руке.
«Вот лопух…! Блин…! Прогульщик несчастный…!», — радостно приговариваю я, ни на кого не обращая внимания, и разворачиваю листок…
«Здравствуйте Олег!
Меня зовут Сергей. Сергей Косолапин. Я брат Михаила. Знаю, что вы с ним дружили, поэтому пишу вам …
…Миша погиб девятого июня. На их машину под Новгородом был налёт. Водитель фуры остался жив, а Мишу убили выстрелом в голову. Уголовное дело ещё в производстве. Но до сих пор не нашли ни машину, ни нападавших. Сами понимаете, — время такое…
…Олег, у меня к вам большая просьба. Мне нужна справка из отдела кадров пароходства, с указанием даты поступления на работу, по май месяц текущего года, когда Миша вернулся из последнего рейса…»
* * *
Холодно… Я иду мимо старых облезших бараков по занесённой снегом узкой дорожке. Улица Зелёная. Вот и церковь. Погружаюсь в наполненный ладаном полумрак… Справа, между колонн, — распятие… Ставлю свечу в бронзовую кувшинку подсвечника, и поднимаю голову…
Они чем–то похожи, — Иисус и Миха. Такой же тощий. Такое же измученное, худое лицо, безвольно опущенная голова… Правда, — похожи… Мишке, как и ему, тоже было тридцать три…
Не знаю молитв…
«Мишка…» — шепчу я, глядя на пламя свечи… Горло перехватывает спазм…
«Мы уходим… Миха… Послезавтра в рейс.… А ты? Как же …? Мишка, гад ты… Зачем же ты так…?»
Сажусь на скамью у стены, откидываю голову и закрываю глаза.
— Вам плохо? — слышу я голос женщины–чернушки.
— Что?
— Вам плохо? — повторяет она.
— Ничего… Друг погиб… В июне… Девятого…Я не знал…
— В Чечне? — она положила совок, и присела рядом.
— Нет… Нет… Не в Чечне…
Она вздохнула, — «Это Вознесение… Девятого июня, — Вознесение Господне… Бог прибирает к себе в этот день праведников. Сразу. Прямо к себе на небушко…».
Я поднимаюсь со скамьи, и медленно иду на выход. Оглядываясь на бабульку, отрицательно качаю головой:
«Он не был… Праведником… Не был…».
Открывая дверь, и выходя из храма, слышу в спину: «Бы–ыл! Если на Вознесение, то и значит, что был!..».
«…Ну, хорошо… Хорошо, если так…», — соглашаюсь я.
Вдыхаю глоток морозной свежести, и грустно улыбнувшись, добавляю:
— Значит, повезло… Повезло…
(Мурманск — Санкт — Петербург)
