Из последнего рейса - [3]

Мишка получил это письмо из Ростова–на–Дону спустя две недели. В этот же день мы купили ему билет на поезд, и со знанием дела приступили к сборам в дорогу…

— Телеграмму ей надо дать «с отсроченным» временем.

— С каким «отсроченным»? — не понял Мишка.

— Номер поезда и вагон укажем правильно, а дату прибытия, — на двое суток позже…

— За–а–чем это? — Нараспев спросил он, и округлил глаза.

— Так надо, Миха. — Заговорщицки подмигнул я.

Мишка беспомощно сморщил огромный лоб, — «И что?»

— Понимаешь, ты приедешь… Уставший…

— Ну?…

— Трое суток в поезде… Грязный и вонючий, как конь…

— Прям уж… Как конь!

— Ну, хорошо, не конь, — баран. — Кивнул я примирительно.

— Дык… — Развёл Миха руки, и поднял костлявые плечи.

Своим видом сейчас Мишка невольно вызывал улыбку.

В эту минуту он стал похож на огромного старого грифа, приготовившегося к полёту в поисках чего–нибудь.

— Приедешь… Поселишься в гостиницу…

— А как же… Э–э–э…?

— Выспишься, вымоешься, побреешься… — Перебил я его.

— Ну–у–у… — Наклонил Миха голову, начиная осознавать.

— Посмотришь город, адаптируешься….

В Мишкиных глазах сверкнул проблеск понимания предлагаемого замысла. Он, молча закивал…

«Купишь букет цветов, и через двое суток придёшь на вокзал к прибытию «своего» поезда. Там и встретишь её, но не замученный переездом, а наглаженный, сытый и отдохнувший», — закончил я, победно глядя на слегка обалдевшего друга…

— Гениально… — Выдохнул Мишка…

— Хм… А то…!

* * *

Мы стоим на Мурманском вокзале, с которого, как известно, все поезда идут только на юг. Низкое серое небо зацепилось за шпиль зелёного купола, и беспомощно повисло, протекая мелкой моросью над притихшим, затаившимся городом …

— А может, мне поехать с тобой, Миш…?

— Зачем?

— Ну-у… На всякий случай…

— На какой?

— На какой, на какой, — на всякий! Дубина!

— Не надо, — не поможет.

— Почему?

Мишка улыбнулся, шумно набрал воздуха, и процитировал бессмертные барковские строки:

— И так, — не только на Руси,

В любой стране о том спроси,

Где бабы, скажут, — быть беде,

Шерше ля фам… Ля фам. Везде…

Он забросил на плечо дорожную сумку, и ступил на подножку вагона.

— Удачи тебе, Олег!

— Тебе удачи, Мишка! Осторожнее там… Ростов…

— Пустое… От судьбы, ведь, не уйдёшь…

— Но, при желании, — встречу с ней можно отсрочить…

— Скучное это дело, — откладывать на потом. — Мишка задумчиво посмотрел на часы.

Состав тронулся…

— Ну ладно, Миха! Давай! Пиши! Адрес помнишь?

— Мурманск — Море… До востребования…

— Молодец …!

— Ты тоже пиши! Адрес помнишь?

— Да, иди ты… Олух! — Крикнул я в след удаляющемуся поезду, и закусил губу…

* * *

Что такое расставание для моряка? — Часть его работы… Отношение к разлуке, — не философское, — профессиональное. Необходимость долго находиться в замкнутом пространстве и небольшом коллективе, — это практически, — одиночество, которое со временем превращается в привычку, а спустя годы, — в неосознанную потребность… Разлука для моряка не всегда окрашена в трагические тона утрат и потерь. Одиночество, — не имеет налёта и привкуса неодолимой тоски о чём–то, или о ком–то. Само Время для него, — категория абсолютная, а не относительная, — и измеряется «по факту», — по факту его отсутствия. Море… Оно изменяет масштаб событий и явлений, чувств и восприятий, обретений и потерь… Понятия «дольше» и «быстрее» на отрезке времени, — теряют свою остроту и значение. На смену им приходит, — «когда–нибудь» или «никогда», — некое обозримое будущее, на которое моряк подсознательно настраивается, зная, что оно обязательно придёт…

И всё же… И всё же, — сегодня я провожал Мишку с грустью. В прощании нашем почему–то не было привычной лёгкости. Шутить совсем не хотелось. В эти последние минуты перед тем, как он скрылся в глубине вагона, во мне проснулась жалость и сочувствие к нему, — всегда неустроенному, трогательному в своей невзрослой какой–то, открытости и доверчивости…

Мурманский май неприлично плевался мокрым снегом. Стало совсем темно и уныло…

«А, может быть, это и правда, — Мишкина Судьба?», — подумал я с надеждой, и одиноко побрёл в гостиницу …

* * *

…У него давно не было такого солнечного настроения. Двое суток в приветливом Ростове пролетели в волнительном ожидании. И вот теперь, отвыкший, впервые за много лет он шёл на свидание. Букет белых роз в руке подчёркивал его сегодняшний статус галантного кавалера. Вся неловкость и неуклюжесть угловатого, костистого и нескладного парня с оттопыренными ушами, — исчезла, улетучилась. Предчувствие встречи с прекрасной незнакомкой наполняло сердце давно забытым трепетом, и сладкой тайной… Ведь, он шел навстречу Судьбе…

До прибытия «его» поезда оставалось около получаса. Мишка посмотрел расписание… «№ 2» — высвечивался на электронном табло номер платформы, где должен остановиться скорый «Мурманск — Новороссийск». Он пересёк сверкающий зал ожидания, и поднялся в стеклянную галерею–навес, ведущую к выходу на перрон. В переходе над платформой номер два, — толпа… Волнение, гул и возбуждение встречающих… Глядя сверху на снующих людей, он остановился перевести дыхание, и вдруг… неожиданно, совсем рядом, кто–то произнёс: «…Косолапин…».

Миха осторожно повернул голову. В нескольких шагах от него стояла незнакомая девушка в компании трёх кожаных «качков», —