— Да я и не сержусь, — вяло улыбнулся Кондрашин. — Тоже ведь к слову... — Тряхнул русым чубом, натянул на голову фуражку, которую держал до этого в руке. — Ладно! Поехали, что ли?
— Что ж, двинем, — неохотно согласился Малов. Теперь его самого так и тянуло к распахнутому на третьем этаже окну. Но все же пошел за Кондрашиным. Однако не удержался, обернулся, сожалеюще развел руками. На призывный крик из окна повторил все тот же жест, вздохнул и, козырнув девушкам, заспешил за другом.
Дорогу после ночного дождя развезло. Иногда машина даже буксовала, особенно на подъемах.
— Ничего, километров через пять на шоссе выберемся. — Малов покосился на сидевшего рядом Кондрашина. Тот, откинувшись на спинку сиденья, улыбался каким-то своим мыслям. — Рад, что из госпиталя вырвался? Чему улыбаешься?
— И этому, — кивнул Кондрашин, — да и вообще... Весна ведь.
— Это верно. Оживает земля, — вздохнул Малов.
С минуту ехали молча.
Грунтовая дорога, повиляв по небольшой сосновой рощице, вырвалась наконец на подсохшее шоссе. Водитель прибавил скорость.
— Давай, Володя, жми на всю железку! — подбодрил его Малов. — Чтоб часа через два были в бригаде!
— Будем, товарищ младший лейтенант! — весело ответил водитель, лет девятнадцати ефрейтор.
— А все-таки здорово, что ты приехал, — подался к
Малову Кондрашин. — А я намеревался на попутках добираться.
— Все Соммер, — пояснил Малов. — С утра еще вызвал. Приводи, говорит, себя в порядок и мотай на моем «виллисе» за побратимом своим. Мол, неудобно Герою на перекрестках голосовать.
— Хороший он мужик, комбриг наш. В госпиталь вместе с комкором приезжал Звезду мне вручать. Шоколаду чуть ли не целый ящик привез. Да, Иван, мою тридцатьчетверку как, отремонтировали?
— Еще бы! На следующий же день. Снегирев сейчас ей командует. Временно, до твоего возвращения. А остальной экипаж — новенькие, из пополнения.
— А Мишу Савина, значит, в тыловой госпиталь отправили, — с грустью сказал Кондрашин. — Отличный был механик-водитель.
Тем временем показалась развилка.
— Володя, притормози, — тронул водителя за плечо Малов. «Виллис», взвизгнув тормозами, остановился рядом с указателем.
— Читай тезка. Знакомое название?
Кондрашин по слогам прочитал:
— Таплакен. Ах это Таплакен! Ну как же, знакомо! Значит, от этой развилки до него семнадцать километров?
— Точно. Дорога, что влево, к мосту ведет. К тому самому... Тронем, что ли?
— Давай, — нетерпеливо заерзал на сиденье Кондрашин.
Проехали еще километра четыре.
— Стоп, Володя! — вновь приказал Малов.
Они вышли из машины, подошли к обочине.
— Вон наша гать, — кивнул Кондрашин. — А там вон мы засели. Еле выбрались.
— Я уж решил — все, один остался, — признался Малов. — Вызываю тебя, а в ответ — молчание...
До моста они домчали минут за пять. Снова остановились.
— Вон оттуда я тот танк срезал, который тебя от моста отжимал, — кивнул на косу под берегом Малов. — Там вымоина есть — лучше не придумаешь. Жаль, что раньше мы это место проглядели, а то бы не метались по тем плешинам. Ну да ладно, что уж теперь... Главное, что мост-то отстояли!
Да, этот мост мне теперь всю жизнь помниться будет, — глуховато обронил Кондрашин. — Так что, считай, он для меня мостом второго рождения стал...
— Комбриг его иначе, мостом надежды зовет, — подсказал Малов.
— Мостом надежды? — переспросил Кондрашин. — А что, в этом есть смысл. Действительно не только бригада, весь корпус на него рассчитывал!
— А мы его отстояли.
— Отстояли...
