Из одного металла - [12]

— Вот даже как! — уважительно посмотрел на Петра начальник отделения. — Ну-ну... Оно и то, не захочешь сам себе помочь, так и медицина спасует. — Посоветовал: — Только вы того, особо-то не увлекайтесь, старшина.

— Не старшина, а старший сержант, — счел нужным поправить его Трайнин.

— Ну уж это-то, положим, мне лучше знать! — с притворным недовольством нахмурил брови начальник отделения. — Правильно, к нам поступили старшим сержантом. А теперь... Нате-ка вот, почитайте...

Он достал из кармана своего халата свернутую вчетверо газету и узкую полоску бумаги. Газету оставил у себя, а листочки протянул Трайнину. Петр вчитался в машинописные строчки. Это была выписка из приказа по 6-й танковой бригаде о присвоении старшему сержанту Трайнину П. А. очередного воинского звания старшина.

— Ну удостоверились? — с доброй усмешкой спросил покрасневшего от радостного волнения Петра начальник отделения. — То-то! — Кашлянул многозначительно: — Но это, герой, так сказать, еще присказка. Сказка-то вот она, в газете. Просмотрите-ка этот Указ, нет ли здесь случайно и вашей фамилии...

И точно, в разделе «...наградить орденом Отечественной войны II степени» среди других была напечатана и его фамилия...

— Видите, какое я прописал вам сегодня лекарство! — получив, видимо, и сам немалое удовлетворение от выполнения столь приятной миссии, сказал начальник отделения. Пожал руку Петру: — Рад первым поздравить и с орденом, и с очередным званием, старшина! — Встал. — Ну, а поздравления от соседей по палате принимайте уже без меня. Спешу... — И вышел вместе с сестрой.

Принимая поздравления от товарищей по палате, Трайнин в то же время был и несколько смущен. Ведь выходило, что теперь он уже дважды орденоносец (Указ о награждении его орденом Красной Звезды он прочитал в первый же день по прибытии в 6-ю танковую бригаду. Вычитал из газеты, которую ему показал старший сержант Яон), а вот ни одной из этих наград ему так пока и не вручили...

Что ж, на войне бывает и не такое.

Находясь в госпитале, Петр внимательно следил за сводками Совинформбюро. И на то у него были свои основания: сейчас в сводках часто упоминался Воронеж. Несколько раз упоминалось название небольшой воронежской железнодорожной станции Таловая. Той самой станции, близ которой в селе Александровка родился Петр, где прошли его детство и юность.

Да и с самой станцией у него было связано многое: Там он, молодой механизатор, несколько лет жил, работая в совхозе «Таловский», туда привел свою молодую жену, односельчанку Надю, здесь она родила ему первого сына — Леньку. Теперь Воронеж уже целых три месяца стойко сдерживал бешеный натиск немецко-фашистских войск, рвавшихся к Кавказу и Волге.

Но минул сентябрь, потом и октябрь. А Петра все не выписывали. Он нервничал, заявлял начальнику отделения при каждом обходе:

— Доктор, но я же совсем здоров! Честное слово, здоров! Хотите, стул любой рукой за ножку подниму?

Руки у него уже действительно окрепли. Помогли каждодневные, до седьмого пота, тренировки.

Кстати, по поводу этих тренировок соседи по палате вначале подтрунивали над ним:

— Ты, Петро, никак в цирке с силовыми номерами готовишься выступать? Двухпудовыми гирями небось креститься станешь, подковы гнуть?..

— Цирк — что! — отвечал обычно насмешнику Трайнин. — А ты бы в танке, за рычагами, посидел. Это, брат почище цирка.

— Ну уж! — не соглашался тот. — Ты там что, тяжелее гирь таскаешь?

— Угадал, тяжелее. Ты вот, к примеру, знаешь, какое усилие требуется механику-водителю, чтобы взять на себя рычаг управления? Не знаешь, верю. До тридцати килограммов, вот сколько!

— Да ну-у!

— Вот тебе и «ну-у!» Потому мне сила в руках и нужна.

И подковырки прекратились.

Тем временем наступило 7 ноября 1942 года. В этот день в их палату пришел уже не начальник отделения, а сам начальник госпиталя. Поздравив всех с 25-й годовщиной Великой Октябрьской социалистической революции, он присел на стул у койки Трайнина, объявил:

— Ну, готовься к выписке, танкист! Небось рад? Но я тебя и еще одной вестью обрадую. Ты, я знаю, воронежский, так? Вот и поедешь на Воронежский фронт

На Воронежский фронт! Петр готов был пуститься в пляс. На Воронежский фронт! А ну, как придется освобождать и село Александровку! А там — мать, сестры родители жены. А живы ли они? Такая мысль как-то обходила сознание стороной. Петр жил лишь радостью и надеждой. Надеждой на возможную встречу с родными.

А за Доном — земля предков

Но на фронт Петру Трайнину сразу попасть не пришлось. По выписке из госпиталя он получил предписать прибыть на один из тыловых заводов, где формировались маршевые роты для 150-й отдельной танковой бригады.

Правда, на заводе пробыли всего три дня. За это время получили технику (наконец-то тридцатьчетверки!), обкатали ее. Скомплектовали экипажи. И — погрузка в эшелон.

Но снова не на фронт. Выгрузились в Подмосковье. Месяц с лишним проводили окончательную «притирку» в экипажах, стреляли по мишеням, выполняли упражнения по вождению. В 150-ю отдельную танковую бригаду прибыли лишь в канун Нового, 1943, года — 31 декабря.

Бригада располагалась южнее Воронежа, в районе населенного пункта Давыдовка, что в шестидесяти километрах от его, Трайнина, родного села Александровки.