Из Новгородской губернии - [20]

Жители Ямъ-Мшаги всѣ хлѣбопашцы, у нихъ, какъ и у всѣхъ здѣсь, земля раздѣляется на выти, на каждую выть полагается 12 душъ, на каждую выть высѣваютъ 12 четверикомъ. Случаются урожаи самъ-десять, а средніе самъ-4, самъ-5. Кромѣ того занимаются ловлею рыбы: ловить мережами начинаютъ съ полнаго разлива до Николы, а потомъ со Спаса — пока вода станетъ. Рыба водится слѣдующая: щука, язь, окунь, сопа, плотникъ (плотва), «у самую Миколу лещь съ икрой», налимъ, изрѣдка судакъ и сиги. Весною, по рѣкѣ ставятъ заколы: на 20 верстахъ заколовъ 15 ставится. А на заводяхъ у устья заколы эти ставятъ поперегъ рѣки, выбирая гдѣ мельче, изъ лучинокъ, т. е. изъ досчечекъ пальца въ 2–3 толщиною. Эти лучины перепутываютъ мочалой изъ старыхъ кулей или чѣмъ придется. Лучины привязываются одна въ другой какъ можно ближе, чтобъ рыба не могла пройдти, когда же вода станетъ сбывать, рыба начнетъ сваливаться къ низу, къ самому заколу. Тоже одинъ изъ главнѣйшихъ здѣсь промысловъ составляетъ извозничество. Во время послѣдней войны здѣшніе извощики выѣзжали на 400 и болѣе подводахъ (по 3 подводы на человѣка, стало быть болѣе 100 извощиковъ). Другими ремеслами они стыдятся заниматься: топоръ взять въ руки — ни за что! Въ послѣднее время выучились человѣкъ 18 портняжничать, а прежде ѣздили сюда портные ярославскіе. Долго я сидѣлъ у почтеннаго Василія Васильевича. Надо правду сказать, что рѣдко отыщется такой крестьянинъ: онъ образованъ, и я видѣлъ у него исторію Карамзина и Энциклопедическій Лексиконъ. Онъ ихъ читаетъ толкомъ и при всемъ томъ любитъ свое крестьянство, и живетъ, какъ онъ выразился: «по закону Божію, какъ Богъ велѣлъ». Когда я ему объявилъ — за чѣмъ я хожу, — онъ съ разу понялъ и обѣщалъ помогать. Отъ него я пошелъ домой. У моего хозяина, который и бѣднѣе и грубѣе Василія Васильевича, были гости — его племянница, изволите видѣть, отдана замужъ за Нѣмца. Такъ эта пара, пожаловала къ «дяденькѣ», и они всѣ трое пировали и кутили. Не вдругъ смекнувъ, въ чемъ дѣло, и не зная гостей, я присѣль къ нимъ. Барыня сейчасъ со мной заговорила: «Какъ здѣсь дурно проводятъ святки; никакихъ такихъ хорошихъ удовольствій не дѣлаютъ. Вотъ у насъ въ Сольцѣ, это можно чести приписать! Сдѣлаютъ вамъ лодку!!..» — «Врешь, дура, лодку какъ есть и съ мачтой поставятъ на полоза!» обозвался дяденька Русской Нѣмки. «Ну выходитъ сдѣлаютъ! Запрягутъ лошадей, да такъ и катаютъ! А въ Новгородѣ!….» Я оставилъ ихъ, замѣтилъ въ книжку все слышанное и виденное, да и легъ спать.

Я думалъ, что день мой кончился; нѣтъ: только что я заснулъ, пришелъ отъ становаго пристава разсыльный, разбудилъ меня и просилъ, впрочемъ очень вѣжливо, пожаловать къ становому. Я подумалъ-подумалъ и пошелъ: онъ отъ меня стоялъ черезъ нѣсколько дворовъ. Прихожу. Этотъ почтенный господинъ сидитъ въ халатѣ и пьетъ пуншъ съ какимъ-то торговымъ мужикомъ (какъ послѣ я узналъ, отцомъ той, которая вышла за Нѣмца). «Почему вы, милостивый государь, не явились ко мнѣ сейчасъ по прибытіи въ Ямъ-Мшагу?» — «Да ежели позволите вамъ сказать откровенно, — отвѣчалъ я: не имѣлъ ни желанія, ни охоты, ни надобности» — «Я все-таки начальникъ, а къ начальнику всегда должно являться; этого наконецъ вѣжливость требуетъ». Я видѣлъ, что начальнику не угодно было меня посадить, взялъ стулъ и подсѣлъ къ столику; это его немного озадачило. — «Позвольте узнать: зачѣмъ вы сюда прибыли?». — Я сталъ ему разсказывать, онъ не понимаетъ, я ему показалъ письмо ко мнѣ отъ Редакціи Р. Бесѣды на бланкѣ съ печатью — онъ пришелъ въ недоумѣніе; но надо было видѣть ужасъ «начальника», когда я ему сказалъ, что Географическое Общество, состоящее подъ предсѣдательствомъ Великаго Князя Константина Николаевича, посылаетъ многихъ для этой же цѣли. — «А у васъ есть какая-нибудь бумага отъ него?» — «Меня не Общество отправило, но я все-таки имѣю отъ него предложеніе собирать пѣсни, сказки и т. под.» (Я въ-самомъ-дѣлѣ получилъ такую бумагу отъ Общества по ходатайству В. И. Даля.)- «И подписана она Обществомъ?» — «Нѣтъ, однимъ генералъ-адьютантомъ Литке.» — «Сдѣлайте одолженіе, доставьте мнѣ ваши бумаги завтра поутру.» На другой день поутру, часовъ въ 8, ко мнѣ приходитъ разсыльный за бумагами. Я отослалъ. Жду часъ, жду другой: надо идти, а нельзя: бумаги не возвращены!… Наконецъ я посылаю хозяина. Онъ возвратясь и говоритъ, что становой самъ идетъ. Ну, думаю, хочетъ меня вѣжливости учить: знать съ визитомъ идетъ. Входитъ становой и эксъ-становой, котораго я видалъ прежде. — «Здравствуйте, батюшка!» — «Здравствуйте, батюшка; прошу покорно садиться», сказалъ я, ему указывая на стулъ. — «Все то у васъ бумаги, все то бумаги, сказалъ онъ усаживаясь. Да ни какъ у васъ хозяина дома нѣтъ?» — «Да, кажется.» — «Прекрасный человѣкъ, вашъ хозяинъ!… А я васъ выпустить не могу-съ!» — «Это почему?» — «А такъ-съ! позвольте осмотрѣть ваши вещи!» — «Съ большимъ удовольствіемъ: извольте…» — «Нѣтъ, милостивый государь, одинъ я не стану… эй! сюда?» Съ этими словами въ комнату ввалилось человѣкъ десять или больше народу. — «А, вотъ что попосидкамъ ходите, ко мнѣ не явились! Это понятые. Гдѣ ваши вещи?» Я ему указалъ на портфель: у меня только и было вещей, а остальныя я оставилъ въ Новѣгородѣ. Становой, спросивъ у хозяйскихъ: «все-ли?» сталъ разсматривать бумаги и читать ихъ вполголоса: «самина…. рушинка….» и засмѣялся, а за нимъ и всѣ понятые. Добрался онъ до пѣсенъ: «Скоро Дунюшка» — Отставной становой не утерпѣлъ, засмѣялся, и во все горло запѣлъ: «Дунюшка, Дунюшка притомилася!..» — «Да кто жъ эту пѣсню не знаетъ?» говорили понятые, смѣясь изъ угожденія становому: «у насъ любую дѣвку спроси — споетъ!» Долгобъ эта исторія еще продолжалась, если бы становой не отыскалъ писемъ ко мнѣ. Онъ хотѣлъ ихъ читать вслухъ, но я рѣшительно не позволилъ. Тутъ было между другими письмо отъ Купріянова, и мое заготовленное письмо къ Ч.; первый ѣздилъ по Новгородской губерніи съ предписаніемъ отъ Губернатора; поэтому становой его зналъ, а къ Ч. я писалъ наканунѣ и по счастію съ полнымъ титуломъ на конвертѣ. Это меня спасло отъ дальнѣйшихъ бѣдъ. Становой сконфузился и сталъ отдавать назадъ мои вещи. Но — каюсь — я разсердился и требовалъ, чтобъ онъ далъ мнѣ какую-нибудь бумагу, по которой я бы могъ на него жаловаться. Онъ сперва не хотѣлъ, но такъ-какъ я настаивалъ, то онъ объявилъ, что можетъ составить актъ. Пошли мы къ нему въ канцелярію, вещи мои понесли за нимъ, тамъ составили какой-то глупѣйшій актъ; при этомъ еще случилось маленькое несчастіе украли у меня нѣсколько тетрадокъ, при переноскѣ вещей въ канцелярію. Вѣрно соблазнился какой-нибудь понятой: мужики папиросы дѣлаютъ изъ всякой бумаги: думаю и мои тетради пошли тоже на папиросы.