Из Лондона в Австралию - [49]

– Можем, сэр.

– Повернуть назад?

– Нет, мы только должны воздать преступникам то, что им следует по закону, т. е. казнить их.

– Море требует жертвы, – сказал другой. – Велите открыть двери, об остальном мы позаботимся сами.

– Т. е. выбросите за борт триста беззащитных человек? На работу, говорю вам! Чтоб больше и слуху об этом не было! Берегитесь, если я что-нибудь подобное услышу еще раз.

С минуту матросы стояли молча, потом первоначальный нерешительный ропот перешел в громкия восклицании. – Мы не будем работать! Второй шкипер на нашей стороне, он умеет управлять судном, сумеет ввести «Короля Эдуарда» в гавань, если вообще это еще возможно!

– Ребята! – кричал капитан. – Образумьтесь! Каждую секунду нам угрожает смерть…

– Потому, что на борту убийцы! Спустить их в воду, так мы и увидим свет Божий.

Во время этих переговоров, капитан дал знать главному шкиперу, а тот далее, командиру над морскими солдатами, и все военные быстро собрались на палубу и окружили капитана.

Если матросы взбунтуются, все погибло.

В своем ослеплении, люди вместе с чужой жизнью приносили в жертву свою собственную. В зловещем молчании, они неподвижно стояли тесно сомкнутыми группами.

Момент был потрясающий. Молнии и удары грома следовали друг за другом почти без промежутков, море бурлило, точно силясь выбросить волны с самого дна, корабль стонал и трещал по всем швам, а две группы людей, вместо того, чтобы общими сидами бороться против необузданного хаоса внешней природы, стояли, как два смертельные врага, готовые, чем скорее, тем лучше, вступить в единоборство.

– Последнее слово, ребята! – вскричал капитан. – Будете вы повиноваться?

– Выдаете, вы преступников, сэр?

– Никогда, или пусть Бог лишит меня своей милости.

– Так мы не работаем.

– Возьмем ключ от тюрьмы силой, – вскричал голос из толпы. – Кто может нам помешать?

Солдаты загородили дорогу, и в следующую минуту произошло бы кровопролитие, если бы всеобщее внимание не было отвлечено побочным обстоятельством.

Лейтенант Фитцгеральд, стоявший рядом с капитаном, заметил, что близ него кто-то прячется за мачтой и подслушивает. Глаза подслушивавшего блестели, весь облик обнаруживал напряженное внимание, с которым он следил за ходом переговоров.

Это был Тристам. Лейтенант тотчас узнал его.

Быстрым движением он схватил его за ворот, в уме у него мелькнул хитрый план.

– Томас Шварц! – вскричал он. – Что вам тут надо?

Тристам вздрогнул, как от пистолетного выстрела. Совершенно растерявшись, он бормотал несвязные слова. – Пожалуйста… пожалуйста…

– Вы Томас Шварц! Вы думаете, я не знаю?

– Нет! – прошептал, весь дрожа, несчастный. – Я не Шварц, уверяю вас, не Шварц.

Но Фитцгеральд не выпускал его. – Господин капитан, – сказал он, – разрешаете-ли вы мне обратиться с несколькими словами к матросам?

– С удовольствием, сэр! Да поможет вам Бог!

– Слушайте, ребята! – начал молодой офицер, – Вы находитесь в полном заблуждении. Арестанты, сидящие там, за решеткой, уже призналась в своих преступлениях и понесли за них наказание, значить, не из-за них корабль наш находится в опасности, а скорее из-за этого бездельника, за проделки которого чуть не попал на виселицу один совершенно невинный человек. Его зовут Томас Шварц, и он близкий родственник молодого человека, которого мы все знаем и любим, – Антона Кроммера.

– Неправда! – задыхаясь говорил несчастный. – Неправда! Отпустите меня, сэр! Меня зовут Тристам, другого имени я не знаю.

– Обыщите его, – вскричал Фитцгеральд. – Может быть, у него есть бумажник.

– Нет, нет, я не позволю себя трогать. Не хочу!

Он отчаянно отбивался, но двадцать дюжих рук сразу схватили его и сдернули с его плеч одежду. Из кармана выпал-бумажник, который он пытался оттолкнуть ногой, но ему помешали, и капитан открыл его в присутствии всех.

Сверху лежали четыре бумаги на имя Тристама, а под ними разные письма, адресованные Томасу Шварцу. Капитан тотчас пустил их по рукам.

– Это он! Конечно, это он!

– Врете, – кричал Тристам. – Врете! Я не знаю никакого Томаса Шварца.

– А как же попали к тебе его письма?

– Это я нашел на улице. Вы мне не дали времени вернуть их настоящему владельцу.

Лейтенант Фитцгеральд покачал головой. – Этому не поверит ни один судья на свете. Но мы не сделаем, ничего такого, на что ты мог бы жаловаться впоследствии. Пусть рассудят сами матросы.

Позвали Антона, и он должен был повторить все, что Тристам говорил о самом себе и о месте своего рождения. Затем лейтенант спросил собравшихся: – Он, или не он?

– Он! – вскричали все в один голос.

– Врете! Врете!

– В море бездельника! Топите его! Тоните!

Тристам начал кричать пронзительным голосом. – Убийцы! Убийцы! Меня хотят убить!

– Будем действовать спокойно, – сказал лейтенант. – На мой взгляд, Томас Шварц уже вполне уличен, но так как он не признается, то предоставим судьбе решить, должен он жить, или умереть. Я предлагаю вместить его за борт, на штанге, не привязывая, конечно. Если он удержится, пусть живет; если нет, – море получит свою жертву.

Матросы с жадностью набросились на это предложение, в своем суеверии видя в нем желанное средство спасения. Как ни отбивался Тристам руками и ногами, они безжалостно протащили его по палубе и трясущегося, беззащитного оставили лицом к лицу с опасностью, на произвол судьбы.