Из Лондона в Австралию - [180]

– Посторожите эту вот возле моего шалаша, – жалобно молил несчастный, – помогите мне отогнать злых духов.

Повсюду его встречали отказом. – С демонами плохия шутки! Разделывайся с ними сам, как знаешь, Прыгун!

– Ну, так пустите меня к вам переночевать! Я свернусь в клубок и не стесню вас!

Но и это отклонялось всюду. – Не хочет ли ты, Варриарто, чтобы духи задушили и нас вместе с тобою?.. Не вздумай потихоньку пробраться в чей-либо дом, мы этого не допустим!

– Но как же мне спастись от демонов? – плакался бедняк, весь дрожа от страха. – Куда бежать от них?

– Это дело твое, Прыгун!

– Сжальтесь! – молил он. – Сжальтесь!

– Убирайся отсюда! – кричали иные ему в ответ. – Не смей торчать возле наших домов! Какое нам дело до демонов? Мы не хотим навлекать на себя их гнев.

– Но ведь Кутамеру, охотник за чертями, вовсе не демон! – пытался они действовать словом убеждения. – Это такой же человек, как вы, или я. Чего бояться?

– Все равно, он прибегает к чарам и может нас погубить. Прочь, прочь! – кричали ему со всех сторон.

Бедный Прыгун бегал, как затравленный зверь. Этот человек, первый внушивший мысль о похищении меда, главный виновник смерти отца охотника за чертями теперь, когда его постигло мщение, оказался одиноким и всеми покинутым. Его сообщник уже поплатился за это жизнью и теперь очередь была за ним.

Ему страшно было оставаться в своем шалаше, ужас охватывал его уже при виде самой крыши своей хижины. Куда деться?.. Куда спрятаться от демонов?

Он долго бродил, пока, наконец, не решил разложить костер перед своим домом и просидеть возле него всю ночь без сна.

Скоро он уже сидел возле ярко пылавшего огонька, прислушиваясь с бьющимся сердцем к каждому звуку.

Все было тихо кругом, все спали или по крайней мере, забились в свои хижины. Тогда он прилег у костра, но не с тем, чтобы заснуть, – Боже сохрани! – а чтоб только отдохнуть немного.

Но глаза его начали невольно смыкаться, а ветер, монотонно шумевший в лесу, так убаюкивал усталого от волнений человека, что бороться с желанием заснуть становилось уже не под силу. Шум ветра звучал так успокоительно, словно нашептывал: нынешней ночью тебе уже нечего бояться.

И он заснул, не выпуская из рук своей палицы.

Тогда из мрака, окутывавшего лесную опушку, медленно вынырнула темная фигура и бесшумно, как кошка, поползла к костру Прыгуна. Ни один прут, ни один листик не шелохнулся, не треснул под ползущей фигурой, которая подбиралась все ближе и ближе к крепко заснувшему дикарю.

Вот злоумышленник уже подле своей жертвы, но он не поражает ее смертельным ударом, он только с минуту копошился возле неё и затем уполз так же осторожно, как и подполз, и скрылся опять во мраке, не сделав ни одного неосторожного движения, которое бы нарушило ночную тишину.

Прыгун продолжал спать крепким сном и проснулся только, когда забрежжило утро, сова шмыгнула в свое гнездо, летучая мышь повисла головой вниз в густой чаще, динго прокрался в свою нору, под корнями гигантского дерева.

Ветер зашумел сильнее по верхушкам леса, первый луч солнца вырвался из-за облаков и заиграл на лбу спавшего дикаря.

Прыгун вскочил в испуге, ощупывая себя обеими руками. – Неужели я заснул!.. Это невозможно!

Сердце его забилось, и он вздохнул с облегчением. – Спал ли я, или нет, но… со-мной ничего не произошло!

Но в этот момент на глаза ему попалась странная вещь, торчавшая возле него из земли. То была рыбья кость, прикрепленная к лапе кенгуру, глупая, ничтожная вещица.

Глаза Прыгуна при виде этого странного предмета выпятились так, словно хотели выпрыгнуть из своих орбит, потрясающий крик ужаса вырвался у него из груди.

– Пуингурру! Пуингурру!

И он без чувств, как сноп, повалился на землю…

Глава XXIII

Жертва колдовства. – Взрыв племенной ненависти. – Дикари обмануты. – Переход через плоты. – Нападение. – Бумеранги. – Погребение убитых. – На пути к порту Джаксон. – Недобрые вести из осажденной колонии.

Крик этот всех всполошил. Из хижин племени двуутробки начали выползать худые некрасивые фигуры туземцев, все были разбужены криком, бросились на него и вскоре нашли бесчувственного дикаря возле мистической кости, воткнутой в песок. Но каждый дикарь, усмотрев этот страшный фетиш, тоже испускал крик, или громко повторял то слово, которое внушало всем одинаковый ужас.

– Пуингурру! Пуингурру!

Женщины и дети прятались в хижины, вооруженные люди дрожали всем телом. Символ смерти воткнут среди их селения; что делать, чтобы оградить себя от демонов?

Вскоре загудела витарна. В это утро дикари не собирали улиток и гусениц, не тревожили змей и ящериц. Дети тщетно просиди завтрака, никто о нем и не думал. Прыгун по-прежнему лежал без чувств возле своего угасшего костра, никто не смел к нему приблизиться.

Прошло порядочно времени, прежде, нежели он поднялся. Несколько человек белых, офицеров и солдат, издали наблюдали, что будет дальше. Варриарто Прыгун казался совершенно помешанным. Он старался взглянуть через плечо на кость, торчавшую в песке, страшно корчился всем телом, делал прыжок вперед и начинать вертеться и кружиться до тех пор, пока снова не падал без чувств на землю. Все эти движения совершала вместе с ним и двуутробка в клетке, привязанной у него на спине.