Из Лондона в Австралию - [177]

– Кутамеру. – обратился Аскот к дикарю, – это отвратительный способ охоты. Пощади этого зверка.

– Ни за что! – воскликнул тот, с удивлением глядя на юношу. – Ни за что! И с какой стати? Мясо теперь редкость, а у меня пятеро голодных детей.

С этими словами он быстрым ударом палицы раздробил животному голову и с жадностью начал пить из него горячую кровь. Детенышей, сидевших в, сумке, он вытащил и начал пожирать совершенно так же, как перед этим он ел змей и ящериц, то есть живьем.

Тогда, не говоря ни слова, Аскот прицелился из пистолета в самца, все еще бегавшего взад и вперед по своей ветке и метким выстрелом прострелил ему голову.

Уимполь с неудовольствием покачал головой. – Вот это поистине глупая выходка, молодой человек! Теперь вы встревожили весь лагерь.

– Что вы изволили сказать, сэр? – взглянул на него через плечо Аскот. – Вы, кажется, назвали мой поступок глупой выходкой?

– Да, назвал, – подтвердил тот. – В военное время никто из участвующих в походе прежде всего не имеет права выходить из лагеря без разрешения, а тем более вызывать тревогу без всякого повода.

– Я привык сам отвечать за свои поступки, – сказал на это Аскот с высокомерным смехом, – поэтому прошу вас не беспокоиться, мистер Уимполь.

Колонист хотел что-то ответить ему, но в это время из лагеря донеслись сигнальные звуки рога. – Вот видите! – сказал он, пожимая плечами.

– Надо поспешить домой, – заторопился Антон.

– И как можно скорее, – прибавил Уимполь.

– Я не пойду. Я хочу еще погулять с охотником.

– Но вы не можете с ним объясняться без меня, молодой человек, а кроме того, вы еще едва владеете левой рукой.

– Повторяю вам, мистер Уимполь, что все это вас не касается.

– Ну, как хотите, – с сердцем отвернулся от него переселенец. – Идем вдвоем, Антон, так желает мистер Аскот.

– Пойдем с нами, – начал упрашивать Антон, – можно ли так безусловно доверять этому дикарю, Аскот?

– Я пойду с ним, это решено.

– Слышите, Антон?.. Это уже второй сигнал!

– Я сейчас вернусь к тебе! – воскликнул наш друг. – Аскот, ты откликнешься, когда я покричу тебе?

– Разумеется, почему бы мне не отозваться?

– Ну, хорошо. До свиданья, пока!

С этими словами они расстались. Тем временем дикарь розыскал убитого кузу и, увязав свою добычу веревкой из мочалы, повесил ее себе за спину.

Выстрел перебудил не только лагерь белых, но и весь животный мир в лесу. Со всех деревьев сотнями поднимались птицы, попугаи кричали, тучи мух и пчел проносились над головами охотников, в чаще шмыгали какие-то четвероногия, трава шелестела, ветки раскачивались от разбегавшихся во все стороны, до сих пор мирно спавших зверей. Несколько сумчатых чертей лаяло теперь в разных местах и особенно заливался тот, который поймался в силки; он бился и сопел, раскачивал ветку, на которой сидел, словно пытаясь сломить ее.

Аскот и Кутамеру не могли обменяться ни одним словечком, смели направились на голос пойманного зверя и подойдя к дереву, на котором он ревел, начали на него взбираться. Из раны на руке Аскота шла кровь, она начинала сильно болеть, но по своему упрямству молодой человек не обращал на ото ни малейшего внимания. Он хотел поохотиться с дикарем и не желал слушаться того, что ему подсказывало благоразумие.

Высоко на дереве на толстой ветке сидел сумчатый чорт, попавший задними ногами в петлю охотника. Аскот почти испугался, увидав это страшное животное, очень похожее на нашего медведя. Шерсть у него была густая, косматая, черная, как смоль, за исключением белой полосы, в виде галстуха на шее; морда выражала такую злобу, какую только можно себе представить у зверя. Он не пригибался от страха, как это делал кузу, но старался хватить охотника зубами за руку и сильно размахивал передними лапами. Охотник не мог пользоваться в чаще сучьев и ветвей своим копьем и потому оставил его под деревом; теперь он пошел на зверя, вооруженный одной лишь боевой палицей.

Но бой с чортом оказался не шуточным делом. Зверь не только оборонялся, но и нападал, то свешивался вниз, то поднимался на задния лапы и зорко следил за каждым движением охотника. Кутамеру постепенно и сам пришел в ярость и, забыв всякую осторожность, сделал слишком сильный размах своей дубиной. Но зверь отшатнулся от удара, который попал по ветке, а этим, моментом чорт воспользовался и обеими передними лапами вцепился в сбившиеся в густую шапку волосы дикаря и старался притянуть его к себе, чтобы укусить…

Кутамеру вскрикнул и выронил из рук свою дубину. Гибель его была бы неизбежна, если бы в это время Аскот, давно уже успевший зарядить свой пистолет, же выстрелил в зверя. Зверь в последний раз рванул дикаря за волосы и грянулся бездыханный на зам.

– Хороший друг в нужде! – сказал Аскот со смехом, указывая на пистолет. – Надежный товарищ!

Кутамеру не понял его слов, но догадался, что хотел выразить его спутник. Внезапная мысль мелькнула у него в голове, когда он сверкающим взглядом смотрел на это страшное оружие. Он прикоснулся указательным пальцем сперва к пистолету, затем к своей груди.

Аскот покачал головой, спрятал пистолет в боковой карман и начал спускаться с дерева, настолько быстро, насколько это ему позволяла его больная рука. Кутамеру молча последовал за ним. Оба они не видели, что во время их боя с чортом, к дереву подошла чья-то высокая фигура с корзиной яиц в руке; увидя, что они спускаются, неизвестный молча отошел и укрылся в тени соседнего дерева. Требование Кутамеру отдать ему пистолет, надо полагать, испугало неизвестного, ибо он отставил корзину за дерево и засучил рукава, словно приготовляясь к драке.