Из Лондона в Австралию - [175]

– И теперь вы хотите его похитить и подвергнуть тому же суду?

– Этого нельзя, ведь, он не поднимал руки против нас. Но охотник за чертями намеревается извести его колдовством.

– Вот как? Как же он это сделает?

– Разумеется, при помощи «пуингурру». Племя двуутробки не знает, что мы похитили того Варриарто и убили его, но тем не менее оно настороже и ни в каком случае не примет от нас жареной рыбы или птицы, а потому охотник за чертями должен выследить, где Рудуарто Прыгун раскладывает свой костер и принимает пищу. Если ему удастся подсунуть туда какую-нибудь кость, тот, конечно, погиб.

– Это каким образом? Объясни, пожалуйста!

– Колдовство этого рода делается следующим образом. Мы берем переднюю лапу красного кенгуру и при помощи смолы прилепляем к ней птичью или рыбью кость, это и есть пунигурру. Потом надо воткнуть эту вещь в землю возле неприятеля, когда он спит, и на следующее утро он умрет, или по меньшей мере, тяжко заболеет.

– И ты уверен в этом?

– О, это несомненно, чужестранец! Я не раз видал таких умерших, возле которых в земле торчал пуингурру.

Аскот собирался было поострить над этим суеверием, но в это время из становища племени двуутробки раздался странный глухой звук, который произвел сильное действие на рассказчика.

– Витарна! – произнес он со страхом.

– Что это значит?

– Священная утварь. Услыхав звук витарны, все непосвященные должны отходить подальше, иначе они подвергаются наказанию смертью.

– В чем же дело? – спросил с любопытством Аскот. – Зачем трубят в витарну.

– Чтобы женщины и дети отходили подальше.

– Ничего не понимаю. Мистер Уимполь, пойдем подсмотрим, что они будут делать.

– Какая-нибудь шутовская церемония, не более того, нелепое суеверие!

– Все равно, я хочу видеть ее; Антон, пойдешь со мной?

– Пожалуй. Но не лучше ли не подвергаться опасности?

– Э, глупости! В крайности, пустим в ход наши пистолеты.

– Вы глубоко заблуждаетесь, молодой человек, – предостерег его Уимполь. – Риск велик и с пистолетами, а дело не стоит выеденного яйца.

– Я не боюсь никакого риска, – возразил Аскот, вставая. – Идем же, Антон, и вы сэр!

Витарно продолжали гудеть. Видно было, что большая толпа дикарей собиралась под большими ветвистыми деревьями и наши друзья решили пробраться туда через чащу; и, спрятавшись в ней, подсмотреть, что будут делать туземцы.

Подобравшись поближе к месту действия, они осторожно, как кошки, забрались на одно из деревьев, откуда все было видно. Как раз под соседним деревом стоял дикарь, который быстро вертел над головой куском лубка, вздетым на гладкую палку, и от вращения издававшим этот странный звук.

Наконец, инструмент замолк и один из дикарей произнес речь, смысл которой Уимполь не совсем – понял. Слова «колдовство» и «племя пчелы» повторялись чаще других. После этой речи из толпы выступил один туземец, который растянулся на траве, закрыл глаза и вытянулся, словно мертвый.

– Должно быть это и есть Рудуарто Прыгун, – шепнул Антон.

– Надо полагать, что так, а вся церемония имеет целью предохранить его от колдовства племени пчелы.

– А вот и минтапа, колдун их племени, – шепнул Антон. Охотник за чертями показывал мне его.

– Тише, ради Бога!

Колдун достал из своей сумки, которую он носил на шее, как и все дикари, кусок краски и грубо сделанную кисть; при её помощи он начертил на лбу распростертого, перед ним дикаря небольшой белый кружок, а потом нагнулся над его грудью и долго рисовал что-то на ней.

– Наверное он рисует на его груди изображение двуутробки, покровительницы племени, – шепнул Антон.

– А вот он берется и за ноги. Ну, это, по правде, действительное средство от чар!

Минтапа начертил и на ногах по кружку, а затем отошел в сторону и все воины племени по очереди прикасались кистью к телу Прыгуна, так что оно все покрылось белыми кружочками. Прыгун все время лежал, закрыв глаза.

Затем минтапа вооружился острой раковиной и расцарапал ею кожу Прыгуна на плече, так что пошла кров. То же самое он сделал на руках всех собравшихся дикарей.

– Действие второе! – объявил Аскот. – Священное кровопускание!

Минтапа подошел к Прыгуну и потряс над ним расцарапанной рукой, так что несколько капель крови упало с неё на тело распростертого дикаря. То же самое сделали и все остальные, и вскоре Прыгун был обрызган кровью весь, с головы, до ног.

– Какая гадость! – заметил Антон.

– Я предупреждал вас, что вы увидите нелепое суеверие и ничего более, – ответил Уимполь. – Но теперь все равно уйти нельзя смотрите дальше.

Все дикари стали теперь длинной вереницей. Прыгун поднялся на ноги, подходил к каждому по очереди и каждый, шепнув ему что-то на ухо, давал кроме того порядочного тумака под ребра. Операция эта была нешуточная, ибо от тумаков более сильных воинов Прыгун шатался, или натыкался на соседния деревья, и даже не раз был сшиблен с ног. Тем не менее он обошел всех своих земляков и от каждого получил по увесистому удару.

Вдруг Уимноль положил руку на плечо Аскота: – Посмотрите-ка на тот куст, как раз сзади колдуна, мне кажется, что я видел в нем лицо дикаря, который там спрятался и тоже подсматривает.

В это время колдун поднес избитому Прыгуну жареную рыбу, тот начал есть ее, а колдун собирал на большой лист все объеденные им косточки. В заключение колдун вырыл под деревом ямку, уложил в нее эти объедки, заставил Прыгуна несколько раз капнуть сверху своей кровью и, наконец, завалил все это землей, камнями и сучьями. Когда все это было кончено, собрание начало расходиться и в несколько секунд на месте действия не осталось ни души. Обряд заговора против гибельного действия пуингурру был окончен.