Из Лондона в Австралию - [155]

– Он закупал бы мясо в Америке, но теперь корабли не могут приближаться к берегу.

– А здесь другом нет никакой охоты? – воскликнул Аскот.

– По крайней мере нет такой дичи, которая бы могла годиться в пищу белым. Туземцы едят кенгуру, вомбата, всякую птицу, какая ни придется, едят крыс и мышей, жуков, пауков, древесных клопов, мух… все они пожирают, да еще и сырьем!

– Ужасно!.. В таком случае, они стоят на более низкой ступени цивилизации, нежели островитяне Южного океана. Припомни ка опрятный и вкусный стол в государстве нашего друга Ка-Меги!

– А ты вспомни голых дикарей с Соломоновых островов. По-моему немного разницы в том, есть ли трупы или живых клопов и пауков.

– Здешние туземцы также едят человеческое мясо! – воскликнул Уилполь, – но только не для утоления голода, и не военнопленных. Здесь едят только своих родителей или других близких родственников.

– О, Боже, какие нравы! Какой же смысл этого обычая?

– Это считается почестью для покойных, а если поедают тело чем-нибудь выдающихся людей, то в рассчете, что наиболее ценные из его качеств перейдут при этом к поевшему. Почки разрывают на мелкие кусочки и рассылают их всем друзьям, живущим на далеком расстоянии; они веруют, что отведавший этого лакомстве никогда не ослепнет, а мудрость его будет со дня на день возрастать. Вообще это довольно странный народец, у них нет ни королей, ни оседлости; они никогда не трудятся и даже не строят себе жилищ. Не мало есть таких, что вырывают себе норы в земле, подобно зверям.

– Не повстречаются ли нам эти дикари по дороге в колонию? Отнесутся ли они к нам по-дружески или враждебно?

– Если и повстречаются, то разбегутся подобно зайцам, – ответил Уимполь. – Вообще война, дело им не свойственное, и на колонистов они никогда не нападают открыто. Они осаждают их и где застанут колониста в одиночку, то набрасываются на него толпой и убивают. Цель их не допустить, чтобы белые основали здесь постоянное население, умиротворили бы окрестности и начали бы раздавать земли в частную собственность, ибо от этого естественно уменьшились бы охотничьи угодья туземцев, которые не занимаются ни хлебопашеством, ни скотоводством, но питаются лишь тем, что найдут в лесу, и передвигаются на новое место, как только добыча иссякает. В этих передвижениях они не желают натыкаться на какие-либо препятствия.

– Это весьма понятно, – воскликнул Аскот.

– Да, но так не может продолжаться. Эти темнокожие должны сделаться христианами и хлебопашцами, сперва работая на белых землевладельцев, затем превращаясь в колонистов. Мистер Уимполь, когда можно рассчитывать попасть на на театр военных действий?

– Дней через десять.

– Что?.. Вы же говорили, что тут всего лишь девят миль?

– Это так и есть, но нас отделяет от новой колонии река, которую нельзя ни перейти вплавь, ни переплыть на обыкновенной лодке.

– Почему?

– Потому что это австралийская река, молодой человек, – пожал Уимполь плечами. – Это вовсе не обыкновенная река с удобопроходимыми берегами и прозрачной водой, но широкое пространство, занятое целым рядом соединенных между собой болот, частью поросших, частью открытых, состоящих из тины и засасывающей бездонной грязи, из низменных заливных лугов, с тысячами небольших ручьев и водопадов. Перейти здесь не могут ни всадник, ни пловец, обыкновенная лодка тоже не в состоянии передвигаться по грязи. Каждое болото это настоящая адская пропасть, наполненная густой грязью. Зимой все эти болота высыхают и поверхность их покрывается корой из солонца.

– Говоря короче, сэр, – засмеялся Аскот, – каким же образом можно попасть на ту сторону этой реки?

– Надо строить понтонный мост, другого способа нет.

– Ну, мы это живо соорудим. Вы увидите, какие хорошие плотники наша солдаты.

– Что удивительного, дашь бы достать леса. Но беда в в том, что по нижнему течению этого болота нет никакой растительности, надо подняться вверх по течению, а на это и потребуется девять дней.

– Чу! – воскликнул Аскот. – Лодки едут!

С берегу действительно приближалась небольшая флотилия из всех лодок «Короля Эдуарда» и «Игля», битком набитых солдатами и их багажом. Вдали виднелись белые паруса фрегата, который продолжал медленно двигаться по своему опасному кути между песчаными банками и постепенно приближался к берегу.

Захватил ли капитан Ловелл плотничьи инструменты? Антон ни о чем другом не мог думать, кроме этого.

Наконец солдаты вышли на берег со всей своей поклажей. Антон осматривал у них каждый мешок, прислушивался к бряцанью их вещей. Мука, мясо, сало, бобы, соль… Царь Небесный, неужели конца не будет съедобным вещам?

И опять несли сухия овощи, боченки с водкой, укроп, крупу… и вот, наконец, мешок, в котором как-то подозрительно брякают какие-то металлические вещи.

– Что тут такое? – спросил Антон.

– Всякого рода пилы, молотки, бурава. Топоры есть у каждого солдата за спиной, точно также у каждого есть сверток парусины и пучек веревок. Капитан хочет торопиться изо всей мочи, чтобы как можно скорее придти на помощь к осажденным колонистам.

– Так и следует… Значит мы скоро выступим отсюда?

– Это едва ли возможно!