Из Лондона в Австралию - [120]

По команде лейтенанта четверо матросов подошли к орудиям. – Надо быть на готове, – сказал он с стесненным сердцем. – Возможно, что дикари попытаются пробить стены.

– Чем? – спросил Аскот.

Фитцгеральд указал на ряды воинов. – Некоторые уже не пляшут, – заметил он. – Они набирают большие камни.

– И вышибут ими двери.

Жест, который при этом сделал молодой офицер, ясно показывал твердую решимость. – Этого нельзя допустить! – сказал он энергичным тоном.

– И я того же мнения, – заметил Мульграв. – Как только будет пущен первый камень, эти негодяи должны тотчас же получить возмездие!

Теперь военный танец был уже кончен и град стрел осыпал стены дома, не причиняя никому ни малейшего вреда. Кое-где немного отвалилась штукатурка, кое-где отскочили рейки…

Дикари замялись. Ведь через их жалкия, полуоткрытые хижины, стрелы пролетали совершенно свободно, а тут оказалось столь неожиданное препятствие. Что это значит?

Они посовещались между собой, под звуки непрерывного воя их повелителя. Результаты этого совещания не замедлили обнаружиться… дикари подбирали камни и началась форменная бомбардировка ими дома.

Первый же камень с такой силой ударил в дверь, что вышиб из неё доску. Торжествующий крик вырвался у дикарей при этой удаче, и за первым камнем, был пущен второй, еще более тяжелый, Наши друзья спокойно наблюдали за всем происходившим; Тонкая дверь из капитанской каюты, разумеется, могла оказать лишь ничтожное сопротивление, но за ней находилось заграждение из древесных стволов и камни с громом сыпалась на него не причиняя ему особенного вреда. Зеленая кора на дереве размочалилась, но самое дерево отлично выдерживало канонаду.

– Может быть дело еще обойдется без кровопролития! – сказал с облегченным сердцем лейтенант.

Мульграв покачал головой. – Не думаю, сор! Эти люди не уйдут, не получив от нас доброй памятки. Смотрите, колонна приближается!

– Как малые дети, они играют с огнем.

– Да, да, но эти дети слишком опасны! Попадись мы им в руки, ни один из нас не остался бы в живых. Всех нас принесут в жертву их богам.

– Ну, пусть-ка доберутся до нас! Когда они убедятся, что наша дверь устоит от всех их нападении, то…

– Мармадюк! – крикнул Аскот. – Мармадюк! Связь между заграждением и притолокой двери расшатывается!

Офицер в испуге бросился к этому месту. Действительно, самый щит из свежих, упругих стволов успешно выдерживал канонаду каменьями, но притолока оказалась далеко не такой прочной, гвозди на половину вышли из дерева и щит грозил неминуемым падением.

Нападающие между тем напирали все энергичнее. Голые фигуры их, большею частью среднего роста, с курчавыми волосами, размалеванные разными красками, подбегали к самым стенам дома и с небольшего расстояния швыряли в дверь тяжелые камни, тотчас же поспешно отбегая к главным массам осаждающих.

Наконец, с треском рухнула дверь и с нею щит… вход был открыт.

Дьявольский крик торжества приветствовал эту победу. Дикари запрыгали, как полоумные, корчили страшные гримасы и кривлялись на разные лады. Затем был набран новый запас камней и новая штурмующая колонна образовалась перед домом.

– Сэр! сэр! Ради Бога прикажите стрелять! – кричал унтер-офицер. – Минута настала!

В кустах показалась стройная фигура мальчика, которого присылал Туила в прошлую ночь в качестве вестника несчастья. Сын Ту-Оры постучал в окно и когда Фитцгеральд подошел к нему, то маленький дикарь шепнул: – Надо стрелять, чужеземец… стреляй, стреляй! Туила велел сказать тебе, чтобы ты стрелял. Иначе Ша-Ран всех вас принесет в жертву богам.

Смелый мальчик едва успел скрыться, как новый град камней ураганом ворвался в открытую дверь и матросы ответили на него с своей стороны бешенным криком. – Сэр! – крикнул один из них, особенно недовольный ходом обороны, – сэр, неужели английские солдаты должны погибать из-за того, что вы боитесь застрелить горсть этих негодяев?

Лейтенант, бледный как смерть, только взглянул на него. – Ты, кажется, хочешь, чтоб я предал тебя военному суду?

– Сэр, сэр! – воскликнул умоляющим голосом унтер-офицер. – Ради Бога, время не ждет!

Фитцгеральд отвернулся. – В таком случае… пли! – скомандовал он полузадавленным голосом.

Мульграв все время находившийся при орудии, которое было наведено на самую густую толпу дикарей, только этого и ждал… выстрел грохнул… и его опустошительное действие среди туземцев, не имевших понятия об огне белых, не замедлило обнаружиться. Несчастные как раз бежали в этот момент прямо против дула наведенной на них пушки, не стараясь пользоваться никаким прикрытием, не считая этого даже нужным и потому они налетели на страшный выстрел, даже не заметив, что им предстоит встретится с отпором.

Зрелище было ужасное. По крайней мере двадцать человек повалилось замертво, или убитых на повал, изувеченными и обезображенными. У одного оторвало руку, у другого ногу, были также трупы с оторванными головами и разорванным животом…

Уцелевшие дикари стали как вкопанные, каждый в том положении, в каком его застигла катастрофа. Они не понимали, что такое случилось, но ужасное, захватывающее зрелище на минуту сковало их члены параличем, они ничего подобного не ожидали и тщетно старались объяснить себе случившееся.