Из Лондона в Австралию - [112]

Широко открылись двери и окна в доме белых, началась общая весенняя чистка, а затем обработка поля, постройка курятника. – «Я еще сделаю и голубятню, – говорил с предприимчивым видом наш друг. – Если и ничего не выйдет из этого, что за важность?»

Он был до крайности одушевлен всеми своими планами. Сельский хозяин в нем пересиливал всякие иные мысли, он не говорил ни о чем другом, как только об исполнении своих намерений, которые ни к чему иному не относились как лишь к сельскому хозяйству или скотоводству. – Надо распределить работы, – говорил он. – Половина людей пусть на всякий случай остается близ дома, а остальные пусть идут на промысел. Прежде всего нужно набрать полуоперившихся цыплят.

– Я видел неподалеку много гнезд!

– И я тоже! Это будет не трудно!

– В таком случае берем большую корзину и вперед. Чем больше набрать цыплят, тем лучше, не так ли?

– Так штук пятьдесят-шестьдесят! – решил Аскот. – Брат ли и голубенков?

– Пока не нужно. Им нельзя подрезывать крыльев. Надо сперва выстроить для них надежную голубятню.

Курятник был уже готов и в нем стояло несколько больших корзин с мягкой подстилкой из сена, предназначавшихся для выводков. Эта постройка не прилегала к главному дому, но была так расположена, что пушки и ее могли обстреливать и к ней никто не мог приблизиться так, чтобы не быть замеченным из окон дома.

Вскоре в нем уже находилось более десятка наседок с их выводками; сперва они бились в плену, но очень скоро успокоились, начали брать корм из рук, и мирно копались в земле просторного, обнесенного проволочной сеткой двора курятника, так что и эту затею можно было счесть удавшейся. Но иначе случилось с апельсинными и хлебными деревьями в окружности дома. Они, видимо, заболели, цветы с них начали осыпаться.

– Туила, – допытывался Антон, – не знаешь ли, отчего эти деревья болеют?

Туземец долго ходил, поникнув головой, под этими деревьями, словно отыскивая что-то на земле, а затем, подняв несколько скрученных листьев, покачал головой. – Я так и думал, – произнес он.

– Что такое, Туила?

– Черный обжора нагрянул сюда, он прорыл здесь свои норы и теперь пожрет все ближайшие плодовые деревья.

Антон невольно засмеялся. – Кто это черный обжора? – спросил он.

– Это муравей, чужеземец! Тысяча, нет – тысячи-тысяч муравьев! С ними невозможно бороться, их не уничтожишь ничем, они сильнее тебя.

– Ну, это мы еще посмотрим, – воскликнул Антон. – Но откуда ты узнал, что здесь поселились муравьи? Я их не видал.

Туила показал ему поднятые им листы. – Они откушены черным обжорой, чужеземец, он отгрызает всегда полукруглые кусочки… вот следы его…

– Пойдем! – решил наш друг. – Покажи мне постройки насекомых, Туила, я их уничтожу.

Дикарь посмотрел на него снисходительно. – Это невозможно, господин. Может быть мы вовсе не отыщем нор черного обжоры, а тем менее его самого. Он ночное животное и днем никогда не показывается.

Антон глядел на него, не веря своим ушам. Муравей – ночное животное?.. О, это необходимо проверить самому.

Туила между тем все искал и искал, поднимал каждый камень, расшатывал каждый корень, заглядывал в каждую трещину, но все тщетно. Ни малейших признаков построек, ни одного экземпляра насекомых нигде не было. – Черный обжора хитер, – сказал он. – Днем он не покажется.

– Так я буду дежурить всю ночь. Если правда, что муравьи отгрызают листья плодовых деревьев, то очень скоро здесь кругом не останется ни одного апельсина, нм одного хлебного дерева, ни одного кокоса.

Туила кивнул головой. – Да, это так. Из нор будет выходить все больше и больше муравьев, пока они все не покроют, все не пожрут.

– Ого! – воскликнул Антон. – Ого!.. Ну, это мы еще посмотрим!

Он ни о чем теперь не думал, как только о муравьях. Каждые десять минут он выбегал из дому и осматривал больные деревья. Неужели не удастся найти никаких следов?

Ничего. Ни признака. Верно Туила был прав, уверяя, что муравьи ночное животное. Но горе им, они жестоко поплатятся за свою дерзость!

Из корабельного камбуза была свезена на берег вся посуда, в том числе и гигантская жестяная воронка, при помощи которой наливали воду в боченки; к вечеру Антон вытащил ее из-под спуда и развел в очаге большой огонь. Большой котел был повешен над ним и таким образом можно было иметь в своем распоряжении много кипятку.

– Теперь пусть только пожалует черный обжора, – говорил наш друг, посмеиваясь, – я ему приготовил более чем горячее приветствие!.. Но, позвольте: не осталось ли, у нас негашеной извести?

– Целый ящик есть в запасе!

– Гасите же ее как можно скорее. Раз что мы отыщем гнездо, надо будет залить все выходы из него, и для этого лучшее средство – известка.

Спустя несколько минут пары, клубясь, поднимались из ящика, а когда наступила ночь, Антон и Аскот уже караулили под наиболее пострадавшими деревьями; к ним присоединился и Туила, желавший видеть, какие меры думает применить белый мальчик против опустошительного набега полчищ черного обжоры.

Было около полночи, ярко блестела луна на небе, было светло почти как днем… белые сидели у отворенных окон своего дома, в полной готовности, как они сказали, в каждый момент оказать содействие Антону в его борьбе с страшным врагом… От времени до времени они спрашивали, не видать ли колонн неприятеля… Но вдруг Туила насторожил уши.