Из круиза с любовью - [14]

Она покачала головой.

– Тогда чего такая вялая? Ты, часом, не наркоманка?

– Это нервное, ― чтобы говорить, Вике все еще приходилось прикладывать усилия.

– Но идти-то сможешь?

Она кивнула.

– Ты извини, что я тебя выгоняю, но мне самому пора. Еду в экспедицию на три месяца. Тебя как зовут-то?

– Вика.

– А я Володя. Слушай, Вика, а твой дядя ведь здесь где-то живет? Давай я схожу, врежу ему ― заодно и твои вещички заберу, а?

Она замотала головой, в глазах отразился такой страх, что парень поспешил сказать:

– Не хочешь ― не надо. Тогда пей чай, и ложечку элеутерококка прими, он тебя взбодрит. Открывай рот… Вот так! А теперь будем соображать, во что тебя одеть.

Он распахнул шкаф, недолго порылся в нем.

– Выбор небольшой. Извини, я человек небогатый и лишнего у меня нет. Вот эти штаны и рубашка, думаю, подойдут… Держи. Ванную найдешь или проводить?

Вика поднялась, слегка качнувшись при этом, подхватила вещи и побрела в коридор. В ванной она ополоснула лицо и поглядела в зеркало. Ну и вид! Лицо бледное, под глазами синяки, какая-то ссадина на скуле, спутанные патлы висят сосульками. Она нашла на полке расческу, кое-как привела волосы в порядок и начала одеваться. Тяжелая, как чугун, голова работала плохо, она еле сообразила, что если сядет на ванну, то не будет падать, натягивая потертые джинсы. С пуговицами на застиранной клетчатой рубашке тоже пришлось повозиться.

В дверь постучали:

– Готова? Времени мало…

Выходя в коридор, она едва не упала ― штаны были слишком длинны, а ей не пришло в голову их подвернуть. Это сделал Володя. Поднявшись, он почесал в затылке.

– А вот во что мне тебя обуть? Нельзя же идти по городу босиком? Ножка у тебя немаленькая… Размер тридцать восьмой?.. У моей мамы тридцать пятый.

Парень покопался на обувной полке и достал истрепанные кеды. Конечно, они были велики, но Вика послушно всунула в них ноги. Затягивая шнурки потуже, парень приговаривал:

– Теперь не свалятся. Как говаривал незабвенный Доцент: «Пускай думают, что мы спортсмены»…

Вика юмора не поняла, она не помнила никакого доцента.

– Не так уж и плохо, ― оглядел ее с ног до головы Володя, ― в крайнем случае, можешь сойти за хиппи.

Он подвернул ей рукава на рубахе, Вика даже не шевельнулась, чтобы помочь. Потом взглянул на часы, подхватил объемистый рюкзак и скомандовал:

– На выход!

Через пять минут они были в метро. По дороге парень попробовал развлечь ее разговорами, но, увидев, что она не реагирует, умолк.

На Ленинградском вокзале Володя потащил ее за руку к расписанию и вскоре радостно сообщил:

– Поезд через десять минут ― я вполне успеваю. Пошли покупать билет.

Пару минут спустя он вручил ей зеленоватый бумажный чек.

– Спасибо, ― тихо поблагодарила она его. ― Ты не жди, иди, я сама.

– Нет уж, в вагон тебя посажу.

Перед дверью в вагон он шутливо погрозил пальцем:

– Смотри, Калинин свой не проспи! Там-то недалеко?

– На автобусе. Билет восемьдесят пять копеек.

– Держи рубль. Родители, наверное, дома ― сегодня ж выходной. Ну, Виктория, счастливо!

Он слегка подтолкнул ее, она обернулась в дверях.

Симпатичный парень в стройотрядовской форме махнул ей рукой и поспешил к метро.

Открыв дверь на звонок и увидев дочь, Маргарита зажала рот рукой, будто сдерживая крик.

– О, господи!.. ― вполголоса выдохнула она.

Вика скривилась, из глаз опять полились слезы. Мама обняла ее, прижала голову к груди, постояла так немного, укачивая и успокаивая, а затем повела на кухню. Там усадила за стол и прикрыла дверь.

– Вика, что случилось?.. Почему ты в таком виде?..

Сквозь слезы и рыдания она рассказала маме все.

– Вот ужас!.. Кто бы мог подумать?.. Такой солидный человек, партиец… ― запричитала мать, и вдруг спохватилась: ― А как же экзамен?

– Какой экзамен, мам! ― простонала в отчаянии Вика. ― Со мной же опять «это» было, голова до сих пор чугунная… Да и в чем бы я на экзамен пошла, в ночной рубашке?.. Если бы не этот парень, я бы окоченела там, на чердаке. Он и обогрел меня, и одел, и на поезд посадил… Пока ехала, немного в себя пришла…

– Все-таки есть еще добрые люди на свете! ― вздохнула мать.

Дверь на кухню открылась и ввалился отец, в мятой майке и трусах, опухший после вчерашней пьянки.

Увидев дочь, буркнул: «Явилась!» и полез в холодильник за солеными огурцами.

Хлебнув рассолу прямо из трехлитровой банки он, видимо, немного пришел в себя и сообразил, что дочки здесь быть не должно ― жена весь вечер вчера долдонила про последний экзамен. Поставив банку на стол, он уставился на Вику.

– Ты, б… на кого похожа? Во что это вырядилась, а?.. Откуда ты вообще явилась? С б…к, сука дешевая?.. Это у тебя экзамены такие? Этому ты там в Москве научилась? Какая, на …, учеба? Б…во одно!.. Это все ты, ― он ткнул пальцем в жену, ― научила!.. Сама б… и дочь твоя такая же!.. Убью, сука!!!

Он бросился на Вику с кулаками. Рита, как всегда, кинулась принять первые удары на себя, схватила мужа за руку.

– Толя, опомнись, у нас несчастье!

– Несчастье? Небось, изнасиловали?.. Дошлялась! А не х… выпендриваться! Студентка, б…! ― отец отшвырнул жену и опять потянулся к дочери.

Вика сама не поняла, как у нее в руках оказался большой кухонный нож.