Из истории гуситского революционного движения - [61]

. Именно он сохранил нам сообщение о том, что Мартин Гуска был автором ряда трактатов. Это Мартин Гуска «…со своими товарищами проповедовал, учил и писал трактаты и письма»[601], посвященные вопросу о сущности таинства причащения. Два или более сочинения он написал общине города Писека и иным общинам[602]. Пршибрам указывал, что Мартин Гуска «…имел много товарищей в этой ереси»[603], что таборитские священники прославляли его как святого мученика. Вацлав Коранда, читаем мы в трактате Пршибрама, распространял эти произведения Мартина Гуски и подтверждал справедливость его утверждений, так же, как и священник Иоганн Немец в особом трактате и иные таборитские священники[604]. Магистр Пршибрам обвиняет и таборитского епископа Микулаша из Пельгржимова в том, что тот также написал еретический трактат о причащении[605]. Такого рода еретические трактаты писались и другими таборитами, и идеи, высказанные в них, распространялись в разных общинах — в Клатови, Бероуне и иных городах[606]. В этом повинны также Прокоп Голый, Ян Чапек, Зигмунд Ржепанский, священник Блажен Шеплавый, проповедовавший в Жатце, священник Пшеничка, Квирин, выступавший в Писеке, и другие. Вавржинец из Бржезовей писал о широком распространении и этой ереси в различных областях Чехии и в Праге[607]. Значительное распространение идей пикардов станет более понятным, если мы укажем, что в те годы их основные положения совпадали с требованиями, которые выдвигались таборитами-хилиастами. Так, священник Стефан из Кремжира говорил о наступлении последнего судного дня. В «Старых чешских летописях» упоминается о выступлении Вацлава Коранды «в Праге в духе хилиазма. Проповедуя наступление судного дня, Коранда в то же время рисовал идеал нового общества. Он и его единомышленники учили, что должно быть установлено равенство всех людей и не должно быть панов и подданства, что будут уничтожены уроки-чинши и другие платежи помещикам[608]. Известна та выдающаяся роль, которую В. Коранда сыграл в первых массовых народных собраниях на горах и в организации общины Табор. Выступая против крупной частной собственности, проповедники пикардов заявляли также, что крестьяне не будут платить большие оброки господам, что все «дедины», рыбники, луга, леса будут отныне в их полном распоряжении[609]. В защиту 72 таборитских статей выступали и те лица, которых мы находим в числе пикардов. Вавржинец из Бржезовей называет, например, Мартина Гуску[610].

Характерно, что в области вопросов религиозных, организации церкви пикарды выступали также наиболее радикально. М. Гуска и остальные пикарды отрицали таинство причащения в том его виде, в каком оно было установлено католической церковью. Вместо этого, они защищали положение о символическом смысле обряда причащения. Причастие не нужно потому, утверждали они, что Христос и без того присутствует повсюду и находится в сердцах самих верующих. Вавржинец из Бржезовей писал о них: пикарды учили, что под видом хлеба и вина священники раздают не тело и кровь господне, как учила католическая церковь, а только освященный хлеб и освященное вино. Напомним, что позднее, в эпоху общеевропейской реформации, вопрос о символическом смысле обряда причащения будет вновь поставлен крупнейшими реформаторами. Подлинная сущность этого вопроса выходила далеко за пределы обрядовой стороны церкви и собственно религиозных проблем.

Как мы уже показали выше, подавляющее большинство гуситов и таборитов в том числе признавало и поддерживало положение Гуса о том, что источником истины является Библия. Радикальные табориты, по сообщению Пршибрама, ставили уже и — вопрос о том, что и в Библию должны быть внесены некоторые исправления[611]. «...Учили и проводили (мысль), что закон божий во многих разделах, написанный в понимании того времени, будет очищен, как, например, о терпимости…. и подчинении королям и панам, о податях и во многих иных разделах, которые против писания вели и пророчествовали. И это. потому говорили, что знали, что многим их домыслам писание явно противоречит…»[612]. Очевидно, что исправление Библии предполагалось как раз в тех разделах, которые могли ограничить революционную активность таборитов (учение о терпимости, покорности) или ограничить глубину их антифеодальных требований, например, утверждение о том, что одна часть людей должна подчиняться другой. Наиболее крайние сектанты, вошедшие в состав таборитских общин, шли еще дальше. Выдвинув пантеистическую идею о том, что бог присутствует повсюду, т. е. во всем окружающем нас мире, в сердце каждого человека, они отвергали вообще необходимость Библии и всякой богослужебной литературы. «…В обновленном царстве воинствующей церкви не будет писанного закона божьего, а написанные Библии будут уничтожены, потому что закон Христов будет записан всем в их сердцах и не будет потребности в учителях»[613]. Эта 27 статья из числа 72 антитаборитских статей вызвала резко отрицательную оценку идеологов бюргерской оппозиции, и Вавржинец заключил по ее поводу, что «это — ересь»[614]. В ней очевидно проявление идей пантеизма. Она выходит за рамки основных пунктов таборитских требований, известных уже нам 72 статей против таборитов. Небезынтересно, что эти статьи в духе пикардизма находятся внутри 72 статей, т. е. рядом с большинством требований, признававшихся подавляющим большинством таборитов, не доходивших до наиболее крайних выводов. Из этого тезиса делались важнейшие выводы по отношению к церкви как учреждению и к духовенству как сословию. То и другое становилось с точки зрения крайних народных сект ненужным.