Из истории гуситского революционного движения - [59]

Отвергая богатую церковь и все, что было связано с ней, табориты пытались практически осуществить принцип дешевой церкви. Они уничтожали золотую и серебряную церковную утварь, сжигали иконы, снимая с них драгоценные украшения, и пр. «Чаши же с дароносицами и иными серебряными церковными драгоценностями разбивали и продавали золотых дел мастерам…, останки святых изымали из дароносиц и алтарей и, как ничего не стоящий предмет, разбрасывали их по углам. Равным образом из той же закоснелости брали священные одежды, предназначенные для богослужения, из касулей[575] и ряс давали делать, к большому огорчению, пиджаки или рукава пиджаков, из алб[576] — рубашки или иную будничную одежду, или нижнее белье. Таким образом, седлаки были одеты в королевские одежды, в которой бы не осмелились ходить их отцы»[577].

Дорогая церковная утварь, одежды, церковные колокола шли на самые различные повседневные нужды таборитских общин. «…Когда не хватало денег, давали солдатам (имеются в виду вообще воины, служившие в таборитских отрядах. — А. О.) за их службу одежду беглецов (т. е. сторонников феодально-католического лагеря. — А. О.) и дорогое церковное облачение»[578]. «...И из церковных чаш и дароносиц чеканили монету, чтобы иметь, на что могли бы с успехом обороняться»[579]. На военные цели общин нередко шли церковные колокола. «…В монастырях св. Франтишка и св. Якуба делали гоуфницы (род пушек. — А. О.) и пращ с военным снаряжением»[580]. Пршибрам писал, что табориты «повсюду отнимали колокола…церковные колокола, которые были задорого беднотой куплены…. сбили[581]. Возможно, что в данном случае они пошли на литье пушек. Как известно, артиллерия у таборитов занимала уже значительное место.

Большой интерес вызывает отношение таборитов к монастырям и монашеству. Табориты, в духе учения Гуса, «…провозглашали, что монастыри являются разбойничьими вертепами и что (они) были основаны вопреки заповедям Христа. И поэтому верующие должны все монастыри, пусть подаренные (т. е. дарованные в пользу церкви. — А. О.), пусть нищенствующих монахов, до основания разрушать и уничтожать, чтобы монахи и братия шли по всему свету проповедовать Евангелие»[582], — писал Вавржинец из Бржезовей. Особый интерес представляет сводка того же хрониста о монастырях, уничтоженных в первый период гуситского движения. «Согласно этому ложному выводу, — продолжал Вавржинец свое описание, — за время одного года и затем были разрушены и сожжены ниженаписанные монастыри и их названия записаны по порядку; монастыри монахов имущих (в отличие от нищенствующих орденов. — А. О.) — Картоузы, Страхов, Бржевнов, Девы Марии у моста, Здераз, св. Амброжия, Збраслава, Коруна, Милевско, Непомук, Остров, Постолопрты, Желив, Мнихове Градищте, Кладрубы, Седлец, Опатовицы, Вилемов, Градищте; монастыри нищенствующих монахов — св. Томата, Святого Климента, на Ботячи, на Травничку, два в Жатце, два в Усти, один в Писеке, один в Клатовах. один в Туренове, один в Колине, один в Нимбурке. Монастыри монашек — в Лоуновицах, между Жатцем и св. Катерины в Праге, св. Анны в Малом городе пражском, св. Марии Магдалины, Хотешов, Доксаны. Эти монастыри имущих монахов и монахинь были разрушены»[583]. Мы позволили себе привести этот подробный перечень потому, что он говорит об очень широких масштабах антиклерикального движения в то время в Чехии, равного которому не было тогда нигде. Им была охвачена буквально вся страна. Активное участие в иконоборческом движении принимали не только таборитские общины, но и умеренные гуситы, особенно и первое время, хотя и далеко не в таких размерах. Вавржинец, Пршибрам и другие представители умеренного гусизма относятся к массовому разрушению монастырей таборитами в общем уже отрицательно, хотя и представители бюргерской оппозиции критиковали монашество за паразитический образ жизни. Они хотели сохранить монастыри как испытанное и мощное оружие для обмана масс, удержания их в покорности. Об этом же свидетельствует и общий вывод умеренных гуситов о направлении таборитской реформации церкви, «…таборитские вожди и священники, придерживающиеся содержания вышеназванных пунктов, начали отвергать весь церковный порядок и все установления святых отцов о совершении богослужения...»[584].

Подводя итог этому разделу, нельзя не отметить еще одного важного обстоятельства: новая таборитская церковь должна была являться церковью национальной. Хилиастические источники, к большому нашему сожалению, содержат лишь незначительный материал, по поводу национальных устремлений таборитов. В известной мере он касается как раз церкви. Таборитские священники служили обедню один раз в день, но на родном языке. До и после обедни табориты пели духовные пески также на родном чешском языке. «…Все церковное пение, как, например, на вечернях, на мессах, на заутренях, позорят многочисленным хулением..., и только чешские песни, которые сами сложили, те хвалят, соблюдают и сохраняют»[585].

Вавржинец вынужден был отметить, что, разрушая монастыри вообще, табориты все же учитывали интересы нечешского населения своих общин. Так, например, они «…монастырь же св. Духа (в Праге) даровали немцам, чтобы там слушали слово божье на своем языке»