Из истории гуситского революционного движения - [6]
II. Историография гуситского движения[36]
1. Буржуазная историография
Чешская литература о гусизме начинается по сути дела с исследований Ф. Палацкого (1798–1876 гг.) официального историографа Чехии, идеолога либеральной чешской буржуазии. Главным трудом Ф. Палацкого является «История чешского народа», третий том которой посвящен гуситскому периоду и вышел накануне революции 1848 г. на немецком и несколько позднее на чешском языке. В условиях значительного революционного подъема и борьбы чешской буржуазии за власть Палацкий дал положительную и высокую оценку гуситскому движению. Гуситские войны, по его мщению, были вызваны религиозными и национальными противоречиями. В условиях кануна революционных событий в Чехии либеральная буржуазия стремилась направить народное недовольство и энергию в русло национальной борьбы, хотела отвлечь народ от активных революционных действий, от решительной ломки старого порядка, что и нашло выражение в концепции Палацкого.
В гуситском движении Палацкий различал два основных направления — таборитов и умеренных гуситов. Он уделил довольно большое внимание хилиастам, однако глубины социальных противоречий среди самих гуситов понять не смог в силу своих классово-ограниченных идеалистических позиций. Корни противоречий между двумя гуситскими лагерями таились, по его мнению, в религиозных вопросах. К крайним таборитским сектам, к таборитскому хилиазму историк отнесся в общем неодобрительно. Палацкий считал специфической чертой славян демократию и идею старославянской демократии соединил с гусизмом. Поражение гуситов он оценил как несчастье в жизни чешского народа. В его работе приведен целый ряд фактов, свидетельствовавших о большом положительном значении гуситского движения в развитии чешской культуры, чешского языка, в резком ослаблении немецкого влияния в стране и росте национальной самобытности народа.
При прогрессивной по тому времени оценке гуситства Палацкий не понял всей глубины его как крупнейшего антифеодального движения крестьянства и плебса эпохи феодализма. Он отвергал революционные методы таборитов и в третьем, переработанном издании названной книги, вышедшем после революции 1848 года, «выдвигал на первый план разрушительные последствия гуситского движения»[37].
С приходом буржуазии к власти в чешских землях положительная оценка гусизма, данная Ф. Палацким, становится для чешской буржуазии неприемлемой. На историческую арену выступил рабочий класс, сложилась социал-демократическая партия пролетариата. В условиях победившего капитализма выступают новые антагонистические противоречия — противоречия между буржуазией и пролетариатом. Гуситские революционные традиции могли стать слишком опасным примером для революционного пролетариата. В Чехии побеждает позитивистская историография, выразителем которой явился В. В. Томек (1818–1905), помощник Гельферта в борьбе против концепции Палацкого о гусизме. Он собрал в многотомной «Истории города Праги»[38] большой материал о гуситском движении. Томек отрицательно оценивал таборитов (особенно их хилиазм), Яна Желивского и пражских радикальных гуситов, симпатизировал умеренным гуситам именно за отрицание революционных методов борьбы и радикальных таборитских программных требований. Он утверждал, что для таборитов характерны грабеж и насилия. Походы таборитов в соседние страны рассматриваются им как грабительские экспедиции. Борьба политических течений в гусизме оценена как выражение прежде всего религиозных разногласий. Признается национальный характер движения гуситов. В целом гуситское движение оценено отрицательно. Поражение таборитов рассматривается как положительный факт. Для работ Томека типичны фактография, отказ от глубокого анализа, от попыток установления причин и взаимосвязи явлений, что характерно для позитивизма вообще.
В эпоху империализма идеологи чешской буржуазии (Т. Масарик, И. Пекарж и его последователи — В. Халоупецкий, Р. Голинка) еще более решительно выступают против революционных традиций гусизма, против положительной оценки движения в целом. Буржуазный космополит профашист И. Пекарж в книге «Жижка и его время»[39] утверждал, что гусизм не имел глубоких корней в чешской действительности и является результатом распространения в стране идей, занесенных извне. Гуситские войны, по его мнению, были движением религиозным, сложившимся под влиянием распространения в Чехии идей уиклифизма, вальденсов и иных сект. Антифеодальное содержание движения Пекарж игнорирует, демократизм таборитских идей и практики отрицает. Табор «не был демократическим ни в теории, ни в практике», заявляет этот матерый реакционер. Действительно, «… каждый абзац этой книги подтверждает, что истинной ее задачей было искоренение революционных традиций, клевета на революции»
Настоящая книга охватывает три основных периода из боевой деятельности красных Таманских частей в годы гражданской войны: замечательный 500-километровый переход в 1918 г. на соединение с Красной армией, бои зимой 1919–1920 гг. под Царицыном (ныне Сталинград) и в районе ст. Тихорецкой и, наконец, участие в героической операции в тылу белых десантных войск Улагая в августе 1920 г. на Кубани. Наибольшее внимание уделяется первому периоду. Десятки тысяч рабочих, матросов, красноармейцев, трудящихся крестьян и казаков, женщин, раненых и детей, борясь с суровой горной природой, голодом и тифом, шли, пробиваясь на протяжении 500 км через вражеское окружение.
В настоящей книге дается материал об отношениях между папством и Русью на протяжении пяти столетий — с начала распространения христианства на Руси до второй половины XV века.
Работа посвящена одной из актуальных тем для отечественной исторической науки — Второй пандемии чумы («Черной смерти») на территории Золотой Орды и прилегающих регионов, в ней представлены достижения зарубежных и отечественных исследователей по данной тематике. В работе последовательно освещаются наиболее крупные эпидемии конца XIII — первой половины XV вв. На основе арабо-мусульманских, персидских, латинских, русских, литовских и византийских источников показываются узловые моменты татарской и русской истории.
Представленная монография затрагивает вопрос о месте в русско- и церковно-ордынских отношениях института киевских митрополитов, столь важного в обозначенный период. Очертив круг основных проблем, автор, на основе широкого спектра источников, заключил, что особые отношения с Ордой позволили институту киевских митрополитов стать полноценным и влиятельным участником в русско-ордынских отношениях и занять исключительное положение: между Русью и Ордой. Данное исследование представляет собой основание для постановки проблемы о степени включенности древнерусской знати в состав золотоордынских элит, окончательное разрешение которой, рано или поздно, позволит заявить о той мере вхождения русских земель в состав Золотой Орды, которая она действительно занимала.
В книге исследуется ранняя история африканских цивилизаций и их место в истории человечества, прослеживаются культурно-исторические связи таких африканских цивилизаций, как египетская, карфагенская, киренская, мероитская, эфиопская и др., между собой, а также их взаимодействие — в рамках изучаемого периода (до эпохи эллинизма) — с мировой системой цивилизаций.
Книга вводит в научный оборот новые и малоизвестные сведения о Русском государстве XV–XVI вв. историко-географического, этнографического и исторического характера, содержащиеся в трудах известного шведского гуманиста, историка, географа, издателя и политического деятеля Олауса Магнуса (1490–1557), который впервые дал картографическое изображение и описание Скандинавского полуострова и сопредельных с ним областей Западной и Восточной Европы, в частности Русского Севера. Его труды основываются на ряде несохранившихся материалов, в том числе и русских, представляющих несомненную научную ценность.