Из истории гуситского революционного движения - [4]
Сохранилось несколько текстов договоров между Прагой и союзными с ней городами — Нимбурком, Колином, Коуржимом, Литомержицем, Чаславом, в которых содержатся сведения о взаимоотношениях Праги и других городов Пражского гуситского союза. Они опубликованы на чешском языке[20]. (И. Спевачек только что обнаружил и опубликовал единственный оригинал такого договора Часлава с Прагой[21]). В договорах оговорены права Праги и взаимное обязательство членов Пражского союза городов не принимать Сигизмунда в качестве короля чешских земель без общего согласия.
Большую ценность как источник представляют гуситские манифесты[22], неоднократно выпускавшиеся в 1420–1431 гг. и сохранившиеся в оригиналах. Большая часть их составлена в Праге в 1420–21 гг., но авторы их неизвестны. Обычно манифесты содержат полное или краткое изложение или текст четырех пражских статей. Резкой критике в них подвергнута римско-католическая церковь. Целый ряд обвинений направлен непосредственно против императора Сигизмунда и в защиту территориальной целостности страны. Следовательно, манифесты дают ценные сведения о требованиях и тактике гуситов.
Манифесты 1430 и 1431 гг., составленные бюргерской оппозицией, являются важным источником для установления ее эволюции вправо, в частности в области политических требований. Язык манифестов различен: наиболее ранние из них выпускались на венгерском, немецком, латинском и чешском языках, поскольку они должны были сыграть определенную пропагандистскую роль среди войск крестоносцев и в соседних странах Европы.
О политических планах бюргерской оппозиции в конце гуситских войн довольно подробные сведения имеются в требованиях дворянства и бюргерства, которые были предъявлены ими императору Сигизмунду в 1435 г., и грамотах, выданных Сигизмундом в 1435–1437 гг. всем сословиям чешских земель и ряду крупных чешских городов[23]. Они дают нам возможность сделать определенные выводы в отношении общих итогов гуситского движения в стране.
Именно из лагеря бюргерской оппозиции вышли и наиболее значительные из сохранившихся гуситских хроник. Крупнейшим произведением этого рода является «Гуситская хроника» Вавржинца из Бржезовей[24]. Автор ее родился около 1370 г. в бедной дворянской семье, учился в Пражском университете и достиг степени магистра свободных искусств. До 1419 г. он находился на службе при королевском дворе. В годы гуситских войн Вавржинец являлся пражским бюргером, владел домом, усадьбой и подданными в окрестностях Праги, служил писарем Новой Праги и вел в то же время преподавательскую деятельность в университете. Последний раз его имя в источниках упоминается в 1436 г. Умер он в конце 30-х годов XV века. Еще до гуситских войн Вавржинец перевел на чешский язык рассказы об Александре Македонском, начал писать «Всемирную хронику», так и оставшуюся незаконченной. В историю он вошел как автор нескольких произведений о гуситском движении — «Гуситской хроники», «Сатирических произведений Будишинской рукописи», «Песни о битве при Домажлицах». Некоторые чехословацкие ученые полагают, что Вавржинец является автором и первых гуситских манифестов.
Основным трудом Вавржинца является «Гуситская хроника», латинский оригинал которой до нас не дошел. Старейшая рукопись хроники относится к 1467 г. Время написания хроники не установлено, и вокруг этого вопроса еще продолжаются споры. «Гуситская хроника» охватывает события с 1414 г. и до конца 1421 г. За редким исключением они излагаются в хронологическом порядке. Наиболее подробно освещается период 1419–1421 гг. В хронике описываются почти все важнейшие события первого периода гуситских войн. Автор включил в свой труд много всякого рода документов о гуситах — 72 антитаборитских статьи, 12 таборитских статей и ряд других. Ценнейшими являются сведения о хилиазме таборитов. Хронику отличает относительная точность в описании фактов и событий. Автор стремится проследить причины явлений, найти их взаимные связи. Здесь уже нет такого слепого провиденциализма, какой встречался обычно в более ранних чешских и нечешских хрониках.
Нельзя не отметить вместе с тем, что политические симпатии автора, его классовые интересы как убежденного представителя бюргерской оппозиции, ярко выраженные в хронике, значительно снижают ценность этого источника. Хроника написана прежде всего против таборитов. Автор так и не увидел решающей роли плебейско-крестьянского лагеря в ходе движения, весьма резко отнесся к таборитскому хилиазму и осудил тактику вооруженного народного восстания против феодальной эксплуатации. Правильно отметив справедливость борьбы гуситов против римско-католической церкви и крестоносцев, он преуменьшил насилия крестоносцев. Слишком преувеличена положительная роль бюргерской оппозиции, которая, по мнению хрониста, являлась подлинной представительницей интересов чешского народа, что неверно. Умалчивается об умеренности бюргерской оппозиции, ограниченности ее патриотизма, о корыстных целях, за которые она боролась.
«Гуситская хроника» была переведена на чешский язык во второй половине XV века. Лучшим ее изданием является публикация Я. Голла
Настоящая книга охватывает три основных периода из боевой деятельности красных Таманских частей в годы гражданской войны: замечательный 500-километровый переход в 1918 г. на соединение с Красной армией, бои зимой 1919–1920 гг. под Царицыном (ныне Сталинград) и в районе ст. Тихорецкой и, наконец, участие в героической операции в тылу белых десантных войск Улагая в августе 1920 г. на Кубани. Наибольшее внимание уделяется первому периоду. Десятки тысяч рабочих, матросов, красноармейцев, трудящихся крестьян и казаков, женщин, раненых и детей, борясь с суровой горной природой, голодом и тифом, шли, пробиваясь на протяжении 500 км через вражеское окружение.
В настоящей книге дается материал об отношениях между папством и Русью на протяжении пяти столетий — с начала распространения христианства на Руси до второй половины XV века.
Работа посвящена одной из актуальных тем для отечественной исторической науки — Второй пандемии чумы («Черной смерти») на территории Золотой Орды и прилегающих регионов, в ней представлены достижения зарубежных и отечественных исследователей по данной тематике. В работе последовательно освещаются наиболее крупные эпидемии конца XIII — первой половины XV вв. На основе арабо-мусульманских, персидских, латинских, русских, литовских и византийских источников показываются узловые моменты татарской и русской истории.
Представленная монография затрагивает вопрос о месте в русско- и церковно-ордынских отношениях института киевских митрополитов, столь важного в обозначенный период. Очертив круг основных проблем, автор, на основе широкого спектра источников, заключил, что особые отношения с Ордой позволили институту киевских митрополитов стать полноценным и влиятельным участником в русско-ордынских отношениях и занять исключительное положение: между Русью и Ордой. Данное исследование представляет собой основание для постановки проблемы о степени включенности древнерусской знати в состав золотоордынских элит, окончательное разрешение которой, рано или поздно, позволит заявить о той мере вхождения русских земель в состав Золотой Орды, которая она действительно занимала.
В книге исследуется ранняя история африканских цивилизаций и их место в истории человечества, прослеживаются культурно-исторические связи таких африканских цивилизаций, как египетская, карфагенская, киренская, мероитская, эфиопская и др., между собой, а также их взаимодействие — в рамках изучаемого периода (до эпохи эллинизма) — с мировой системой цивилизаций.
Книга вводит в научный оборот новые и малоизвестные сведения о Русском государстве XV–XVI вв. историко-географического, этнографического и исторического характера, содержащиеся в трудах известного шведского гуманиста, историка, географа, издателя и политического деятеля Олауса Магнуса (1490–1557), который впервые дал картографическое изображение и описание Скандинавского полуострова и сопредельных с ним областей Западной и Восточной Европы, в частности Русского Севера. Его труды основываются на ряде несохранившихся материалов, в том числе и русских, представляющих несомненную научную ценность.