Из истории гуситского революционного движения - [26]
В последние годы в западной историографии оживленной дискуссии подверглась проблема «кризиса феодализма» в XIV–XV вв. Советские ученые показали, что буржуазные историки выступили с этой теорией, пытаясь найти в ней оружие против марксистской концепции эпохи феодализма. Несколько публикаций посвящено этой проблеме и в славянских странах народной демократии. Однако трактовка ее не всегда верна. Чехословацкие историки в лице Ф. Грауса[270], поддержанного одно время И. Мацеком[271], полагали, что в Чехии еще в предгуситское время имел место кризис феодализма. В более поздних статьях Ф. Граус стал употреблять термин «первый» кризис феодализма. В коллективном труде чехословацких историков «Обзор чехословацкой истории» (макет)[272] четвертый параграф шестой, главы о предгуситской Чехии и Словакии также назван «Начало первого кризиса феодализма в Чехии». Исследования Б. Т. Рубцова, самого Ф. Грауса и иные труды с достаточной очевидностью свидетельствуют о том, что нельзя говорить ни о кризисе феодализма, ни о его первой фазе в предгуситское время. Производительные силы в чешских землях продолжали успешно развиваться, как это признается и в выше названном коллективном труде чехословацких ученых. Возможности феодальной формации в этом отношении далеко еще не были исчерпаны. Марксизм-ленинизм учит, что ни одна общественная формация «не погибает раньше, чем разовьются все производительные силы, для которых она дает достаточно простора, к новые, высшие производственные отношения никогда не появляются раньше, чем созреют материальные условия их существования в лоне самого старого общества»[273]. В чешских землях отсутствовало тогда главное условие всякого кризиса общественно-экономической формации — несоответствие производственных отношений характеру производительных сил. Можно говорить лишь о некоторых элементах экономического упадка, но исследования последних лет, как писал Е. А. Косминский[274], «уже в значительной степени поставили под вопрос самое теорию общеевропейского «упадка» экономики в XIV–XV вв., которую выдвигал ряд европейских ученых. М. А. Барг справедливо отвергает возможность применения понятий «первый», или «второй» кризис феодализма[275]. Своего рода «кризисные» явления отмечает Н. А. Сидорова во Франции периода XIV–XV вв. как выражение переломного момента в феодальном способе производства, в обстановке постепенной ликвидации натурально-хозяйственных отношений, на смену которым шли отношения товарно-денежные. В условиях продолжавшегося экономического развития Франции упадок коснулся раньше всего натурально-хозяйственных отношений[276].
Резкое обострение социальных противоречий в Чехии рассматриваемого периода, как и во Франции и Англии того времени, являлось еще не результатом кризиса феодальной системы, а закономерным итогом высокого развития феодализма как антагонистической формации, где господство принадлежало незначительному меньшинству — классу феодалов. Успешное развитие производительных сил в недрах феодальной формации совершенно естественно приводило к тому, что ее антагонистический характер проявлялся со все большей полнотой и силой: Значительное усиление степени эксплуатации крестьянства, особенно заметно проявлявшееся со второй половины XIV в., попытки реставрации барщины и ее усиления в ряде районов и в различных по своим размерам феодальных поместьях свидетельствуют о стремлении феодалов наилучшим образом приспособиться к растущим товарно-денежным отношениям. К новым отношениям приноравливалось и крестьянство, которое усилило борьбу против тенденции развития страны по пути «второго издания» крепостничества, за сохранение прав, отвоеванных ими у феодалов прежде, и за их всемерное расширение, за отвоевание максимально благоприятных условий для ведения своего хозяйства. Резкое усиление социальных противоречии было тогда общеевропейским явлением. Мы наблюдаем его во Франции в период Парижского восстания и Жакерии, в Испании XIV–XV вв., в Англии накануне восстания Уота Тайлера, однако и в этих странах нет оснований говорить о кризисе феодализма как системы общественных отношений. С полным основанием поэтому свое несогласие с точкой зрения Ф. Грауса о кризисе феодализма высказала еще в 1953 г. польская исследовательница Е. Малечиньская[277] и в 1954 г. некоторые советские историки[278]. В своей новой большой работе о гуситском движении Е. Малечиньская специально и подробно рассмотрела проблему кризиса феодализма в Европе XIV–XV вв. и по материалам Чехии, сравненным с общеевропейскими данными, подтвердила свой прежний вывод об отсутствии кризиса феодализма в предгуситской Чехии
