Из истории гуситского революционного движения - [105]

представлял собою еще довольно пеструю массу, не способную руководить крестьянством и не имевшую четко выраженной программы. В крестьянско-плебейском блоке таборитов руководящая роль принадлежала не плебсу, а крестьянству. Когда революционному крестьянству и плебсу не удалось захватить Прагу в свои руки и создать там свой революционный центр, они были вынуждены создать свои центры, например Табор. Передовой плебс городов, как показывают данные судебных записей панов Рожмберков,[944] частично ушел в эти военные лагери-таборы; частью, например в Праге, продолжал борьбу внутри города с бюргерской оппозицией за руководство. Вооруженные силы пражан, в том числе, по-видимому, и некоторая часть плебса, мобилизованная на войну и не ушедшая в таборитские города, совместно с таборитами предпринимали нередко вооруженные наступательные и оборонительные операции против феодально-католической внутренней и европейской реакции.

Подчиненная роль плебса в революционном таборитском лагере нашла свое выражение хотя бы в том, что в 72 статьях и иных программных документах радикальных гуситов специфические требования плебса не нашли выражения. Очень мало о них сообщают и нарративные источники.

Некоторые чешские города так и не попали в руки гуситов на всем протяжении вооруженной борьбы, например Чешские Будейевицы, Хеб. В них плебс смог лишь частично примкнуть к гуситам, непосредственно влившись в военные отряды повстанцев. В таких городах власть сохранилась в руках патрициата и высшего духовенства, которые не давали возможности поднять голову угнетенным городским низам. В некоторых городах, например в Кутной Горе, гуситская программа четырех пражских статей была принята лишь временно под давлением гуситов, в результате военных поражений феодалов. Здесь решающие позиции на время заняло местное бюргерство[945], которое не давало возможности развернуться плебсу.

Все же в классовой борьбе внутри чешских городов произошел в те годы существенный сдвиг. Она также поднялась на новую, более высокую ступень. Для королевских городов, игравших ведущую роль, хотя они и составляли меньшинство, борьба за внутреннюю независимость от церковных и светских феодалов представляла, в общем, пройденный этап. Однако именно в них особенно сильно проявлялось засилье чужеземного патрициата. Бюргерство и плебс этих городов в годы гуситского движения боролись совместно против патрициата и добились в этом крупнейших результатов, которые были бы невозможны без массового народного движения, без поддержки таборитского лагеря в целом, сыгравшего в этом деле решающую роль. Задача вытеснения старого патрициата с его первенствующих позиций в экономике и политической жизни этих городов была решена в основном в 1419–1421 гг. Бюргерская оппозиция теперь заняла то первое место, которое принадлежало прежде патрициату, и повела борьбу со своим недавним союзников — плебсом. Следовательно, в Чехии в данном случае почти совпали по времени разные стадии классовой борьбы городов, типичные для средневековья. Так, в специфических условиях гуситского движения, в обстановке мощного антифеодального и национально-освободительного движения в чешских землях выступает на сцену третья из известных нам стадий классовой борьбы средневекового города — борьба плебса против бюргерства. Конечно, она не была еще завершена в эти годы. Многие города, главным образом в Моравии, некоторые в собственно Чехии, еще не поднялись, не доросли до нее. Однако она была уже явлением, достигшим широкого распространения.

Существенные особенности были в общественной жизни панских городов, составлявших тогда значительное большинство из общего числа городских (поселений. Они являлись еще к началу гуситского движения собственностью. крупных феодалов. Следовательно, здесь не была еще пройдена более ранняя стадия классовой борьбы городов — борьба с феодалами за свою внутреннюю независимость. С королевскими городами периода вооруженного восстания их роднит то обстоятельство, что от мирных методов освобождения от власти панов (выкуп, королевская грамота на привилегии за особые заслуги и пр.), широко распространенных в догуситской Чехии, они также перешли теперь к вооруженной борьбе. В ходе и итоге гуситского революционного движения многие панские города получили от своих хозяев целый ряд послаблений и преимуществ. Они упрочили и расширили свои экономические привилегии, прежде всего право распоряжаться собственностью, и получили некоторые политические права. Так, 5 октября 1423 г. Сигизмунд по просьбе Яна Каплиржа из Сулевиц разрешил горожанам Тржебнице иметь 12 консулов, избирать из их среды пуркмистра[946]. В 1428 г. горожане из Билина получили право передавать свое наследство родственникам вплоть до седьмого поколения[947]. Некоторые села получили права местечек или городов, например село Побежховице[948]. Отдельным гуситским городам — Прахатицам,[949] Чешскому Броду,[950] Табору[951] — Сигизмунд был вынужден предоставить права королевских городов, бюргерство которых король привлек такой уступкой на свою сторону.

Таким образом, для классовой борьбы чешских городов времен гуситских войн характерны бурные темпы ее развития и широчайший размах. Ею охвачена была по сути дела вся Чехия и целый ряд городов Моравии. В отличие от собственно Чехии, в городах Моравии патрициат, обычно чужеземный, сумел удержать свои руководящие позиции. В Чехии 1419–4437 гг. мы наблюдаем одновременное наличие всех форм классовой борьбы городов, известных для эпохи феодализма. Одни из этих форм завершают свое развитие, другие появляются заново — от выступлений городов против своих панов за независимость к борьбе блока бюргеров и плебса против патрициата и до борьбы между бюргерством и плебсом. Такого сочетания разных форм классовой борьбы горожан, такого размаха и таких темпов перехода от одной стадии борьбы к другой мы обычно также не видим в тогдашней Европе. Нельзя не оговориться вместе с тем, что ведущую роль играли уже такие формы классовой борьбы горожан, как борьба бюргеров и плебса против патрициата и борьба между бюргерством и патрициатом.