Из истории Евразии - [7]

Автор этих строк взялся за такую задачу. С 1930 г. по сие время он собирал материал и писал о деяниях хуннов, тюрок, хазар и монголов. Его труд вылился в создание «Степной трилогии», опубликованной в семи книгах[15] и ста пятидесяти статьях[16]. Статьи выполняли роль камней, из которых складывался фундамент здания; книги были стенами, а настоящий очерк – кровля, венчающая полувековую работу.

Именно это иерархическое построение позволило избежать перенасыщенности библиографией, которая полностью приведена в частных статьях и монографиях. На эти вспомогательные работы приведены отсылочные сноски, и критику легко проверить ход мысли автора.

Кроме того, оказалось необходимым использовать трактат «Этногенез и биосфера Земли» (Л., ЛГУ, 1989).

Таким образом, данная работа представляет опыт историко-географического синтеза, посвященного проблеме объяснения темных вопросов генезиса культуры и искусства Монголии в древности и Средневековье. И она завершает исследование, ибо для искусствоведа и культуролога будет всего лишь подспорьем, ступенью для дальнейших открытий и озарений. Искренне желаю будущим историкам культуры успеха и надеюсь на благодарность потомков, ради которых автор работал всю жизнь.

2. Страна и воздух

Тот факт, что разнообразие стилей и воздействий изобразительного искусства на зрителя имеет место у всех народов и даже у одного и того же народа в разных фазах его существования, отмечен давно, но толково то объяснения этому феномену нет. Так как монгольский орнамент крайне специфичен и отличается от орнаментов соседних стран, то уместно задать вопрос «а почему?». В XVII– XVIII вв. на это отвечали просто: разная географическая среда формирует разные психические склады и, следовательно, является причиной разнообразия культур. Эта теория называется географическим детерминизмом. Создана она Бодэном (в XVI в.), развита Монтескье (в XVIII в.), Гердером[17] и на Западе пользуется популярностью даже в XX в.

Теория эта проста и поэтому соблазнительна, но надо помнить, что простота – антипод истины. Например, природные условия Западной Европы и Японии стабильны, так как омывающие их моря смягчают колебания климата, а эпизодические повышенные увлажнения, хотя они и приносят некоторые бедствия, недостаточны, чтобы нарушить инерцию культурной доминанты, то есть многовековую традицию. А тем не менее традиции сменяют одна другую: на уровне суперэтноса – классическая античность Эллады и Рима сменила древнюю культуру пеласгов и этрусков, а сама уступила место византийской на Востоке и романо-германской на Западе. И на уровне изолированного этноса, например в Японии, на смену курганной эпохе воинственных яма-то пришла эпоха активного строительства буддийских пагод и храмов, которая окончилась кристаллизацией средневековой японской культуры в том классическом виде, в каком она попала в поле зрения европейцев XVIII в. Там она воспринималась как экзотика, чудачество народа, уединившегося на островах от всего цивилизованного мира. Но за какие-то сто пятьдесят-двести лет от этих представлений не осталось и следа – произошло «японское чудо», и японцы уже не учатся, а сами учат «цивилизованный мир», причем не только в промышленности, но и в литературе, живописи и в кинематографе. Японская культура делает третий виток. Ландшафт тут ни при чем.

Но, может быть, в центре Евразийского континента, где диапазон климатических колебаний куда больше, где постоянно чередуются вековые засухи с эпохами повышенного увлажнения, дело обстоит иначе? Проверим и это возможное объяснение, опираясь на собственные исследования.

Посредине Евразийского континента, от Уссури до Дуная, тянется Великая степь, окаймленная с севера сибирской тайгой, а с юга – горными хребтами; Эта географическая зона делится на две половины, непохожие друг на друга. Восточная половина называется Внутренней Азией – в ней расположены Монголия, Джунгария и Восточный Туркестан. От Сибири ее отделяют хребты Саянский, Хамар-Дабан и Яблоновый, от Тибета – Куньлун и Наныпань, от Китая – Великая стена, точно проведенная между сухой степью и субтропиками Северного Китая, а от западной половины – Горный Алтай, Тарбагатай, Саур и Западный Тянь-Шань. Это жестко очерченный географический регион, но культурные воздействия легко перешагивают за географические границы[18].

Западная часть Великой степи как вмещающий ландшафт культурного ареала включает не только нынешний Казахстан, но и степи Причерноморья и даже, в отдельные периоды истории, венгерскую пушту. Сточки зрения географии XIX в. эта степь – продолжение восточной степи, но «на самом деле это не так, ибо надо учитывать не только характер поверхности Земли, но и воздух»[19].

Атмосферные токи, несущие дождевые или снежные тучи, имеют свою закономерность. Циклоны с Атлантики доносят влагу до горного барьера, -отделяющего восточную степь от западной. Над Монголией висит огромный антициклон, не пропускающий влажных западных ветров. Он невидим, ибо прозрачен, и через него легко проходят солнечные лучи, раскаляющие поверхность земли. Поэтому зимой здесь выпадает мало снега, и травоядные животные могут разгребать его и добывать корм – сухую калорийную траву. Весной раскаленная почва размывает нижние слои воздуха, благодаря чему в зазор вторгается влажный воздух из Сибири и, на юге, тихоокеанские муссоны. Этой влаги достаточно, чтобы степь зазеленела и обеспечила копытных кормом на весь год. А там, где сыт скот, процветают и люди. Вот почему именно в восточной степи создавались могучие державы хуннов, тюрок, уйгур и монголов.