Из истории Евразии - [10]

Можно только сказать, что Великая степь, простиравшаяся от мутно-желтой реки Хуанхэ почти до берегов Ледовитого океана, была населена самыми различными людьми. Здесь охотились на мамонтов высокорослые европеоидные кроманьонцы и широколицые, узкоглазые монголоиды Дальнего Востока и даже носатые американоиды, видимо, пересекавшие Беренгов пролив и в поисках охотничьей добычи доходившие до Минусинской котловины[31].

Как складывались отношения между ними – неизвестно. Но нет сомнения в том, что они иногда воевали, иногда заключали союзы, скрепляемые брачными, узами, иногда ссорились и расходились в разные стороны, ибо степь была широка и богата травой и водой, а значит, зверем, птицей и рыбой. Так было в течение тех десяти тысячелетий, пока ледник перегораживал дорогу Гольфстрему и теплым циклонам с Атлантики.

Но ледник растет лишь тогда, когда теплый ветер (с температурой около нуля) несет на него холодный дождь и мокрый снег. А поскольку эти осадки неслись на восток от Азорского максимума, ледник наращивал свой западный край и передвигался от Таймыра (18 тысяч лет до н.э.) в Фенноскандию (12 тысяч лет до н.э.), откуда сполз в Северное море и растаял. А в эти же тысячелетия его восточный край таял под лучами солнца, ибо антициклон, то есть ясная погода, пропускал солнечные лучи до поверхности земли или, в данном случае, льда. С тающего ледника стекали ручьи чистой воды, которые орошали степи, примыкавшие к леднику, наполняли впадины, превращая их в озера, и создавали тот благодатный климат, в котором расцветала культура верхнего палеолита.

Но как только ледник растаял и циклоны прорвались на восток по ложбине низкого давления, пошли дожди и снегопады, а от избытка влаги выросли леса, отделившие северную степь – тундру – от южной – пустыни. Мамонты и быки не могли добывать корм из-под трехметрового слоя снега, и на месте роскошной степи появилась тайга – зеленая пустыня, где живут лишь комары, зайцы и кочующие северные олени. А на юге высохли озера, погибли травы и каменистая пустыня Гоби разделила Монголию на современную Внешнюю и Внутреннюю. Но, к счастью, в I тысячелетии до н.э. эта пустыня была еще не широка и проходима даже при тогдашних несовершенных способах передвижения: на телегах, запряженных волами, где колеса заменяли катки из стволов лиственницы, просверленные для установки осей.

Накануне исторического периода, во II тысячелетии до н.э., племена, жившие севернее Гоби, уже перешли от неолита к бронзе. Они создали несколько очагов разнообразных культур, существовавших одновременно и, очевидно, взаимодействовавших друг с другом. Это открытие было сделано С.И.Руденко, применившим радиокарбоновые методы (определения возраста по полураспаду С14) для датировки археологических культур наиболее изученного района – Минусинской котловины. Оказалось, что археологические «культуры» не следуют одна за другой, эволюционно сменяя друг друга, а сосуществуют и датируются не III тысячелетием .до н.э., а XVII-XV вв. до н.э. Разница почти в тысячу лет[32].

Согласно тем же датировкам, переселение предков хуннов с южной окраины Гоби на северную совершилось не в XII, а в Х в. до н.э. и тем самым связано с образованием империи Чжоу, породившей античный Китай и впоследствии – знаменитую ханьскую агрессию. А эти грандиозные события в свою очередь сопоставимы с началом скифского этногенеза, последующие фазы которого описаны Геродотом[33]. Итак, рубеж доисторических периодов и исторических эпох падает на Х в. до н.э., причем разница этих двух разделов-истории лежит только в степени нашей осведомленности. Люди всех времён знали названия своих племен и имена своих вождей, но наиболее древние из них до нас не дошли, а потому для изучения их приходится ограничиваться археологией и палеонтологией. Это, конечно, немало, но недостаточно для того, чтобы уловить и описать процессы древних этногенезов, не впадая при этом в грубые ошибки, аналогичные тем, какие сделали предшественники С.И.Руденко[34], подменившие действительную историю вымышленной, отвечавшей их предвзятым мнениям.

Наука развивается, хотя на ее пути постоянно возникают препятствия, требующие преодоления. Ныне в распоряжении ученых кроме дат, установленных с помощью радиокарбоновых методов, появились имена народов, ранее называвшихся условно, по местам археологических находок или по искаженным чтениям древнекитайских иероглифов, которые в I в. до н.э., во времена Сыма Цяня, на труды которого мы опираемся, произносились не так, как сейчас.

И оказалось, что вместо «пазырыкцы» следует говорить «юечжи», а Б. Лауфер доказал, что эти иероглифы произносились «согдой», то есть согды[35]. «Тагарцы» обрели свое историческое имя – динлины, «сюнну» – хунны, «тоба» – табгачи, «сяньби» – сибирь, «тукю» – тюркюты. Только слово «кидань» пришлось сохранить, ибо его правильное звучание «ктай» перешло на жителей Срединной равнины, которых по ошибке стали называть «китайцами»; менять этноним поздно.

Но, несмотря на все успехи науки, связная история народов Великой степи может быть изложена только с III в. до н.э., когда безымянные племена Монголии были объединены хуннами, а полулегендарные скифы Причерноморья сметены сарматами. Тогда же создалась могучая держава Средней Азии – Парфия и был объединен Китай. С этого времени можно осмысливать этническую историю Монголии, а следовательно, и историю ее культуры, ибо как нет этноса без культуры, так не может быть культуры без этноса.