Из грязи в... императрицы Всея Руси - [14]

— Если цель оправдывает требуемые средства, то русские люди не жалеют сил для её достижения, — ответил царь. — А когда дело касается процветания государства, для нас и вовсе нет ничего невозможного.

Посол напряжённо размышлял над словами царя. Определённо, нельзя допустить возвышения этих варваров на внешнеполитической арене. А ещё лучше загнать их обратно, в леса и болота.

— Как же вы назовёте будущую столицу? — решил он сменить тему.

— Её название увековечит имя основателя. — Это Пётр решил для себя уже давно. — Петербург.

«…И он станет окном в Европу, а также занозой для ваших королей и кардиналов», — про себя добавил царь.

Посол едва сдержался, чтобы не фыркнуть. У этого человека слишком большие амбиции.

Вот только откуда тогда это навязчивое ощущение, что идеи Петра не просто пустые слова?

— Государь, — прервал эту «милую» беседу государственный казначей, — мы вновь недосчитались довольно немаленькой суммы.

Пётр мгновенно переменился в лице.

— Кто? — Он едва не скрежетал зубами.

— Тот же человек, что и прежде, — склонил голову казначей.

Все, кто находился достаточно близко, отпрянули, увидев, как страшно перекосилось в гневе лицо государя. Каждый подданный знал, что в ярости царь беспощаден.

— Чёрт бы его побрал! — сквозь зубы выругался Пётр. — Где этот тать* бесстыжий?!

— Если память не подводит, вышел, — смиренно ответил казначей.

Словно грозовая туча, с перекошенным злостью лицом, царь направился к выходу, не замечая, как шарахаются от его страшного вида присутствующие. Музыка и веселье несколько поутихли.

— Что притихли-то? — на секунду остановился царь. — А ну, продолжайте!

Веселье продолжалось, а царь, идя дальше, тихо добавил:

— …Чай, казнь будет короткой!

…

Царь уверенно направлялся на знакомый голос с намерением раз и навсегда выбить из него желание воровать.

— Это чудо! — раздался из-за присыпанных снегом кустов не менее знакомый звонкий голосок.

Узнав этот голос, Пётр даже на секунду удивлённо приостановился.

— Уж не думал, что когда-нибудь встречу человека, которого ещё можно будет удивить или обрадовать подобным, — усмехнулся Меншиков.

— Что вы, такая красота не может не удивлять и не радовать, — уверенно ответила Марта.

— К таким мелочам вполне можно быть равнодушным, если перед глазами куда более завораживающая красота. Например, очарование некоторых женщин.

Вполне прямой намёк — комплимент, адресованный Марте, окончательно вывел из себя Петра.

Девушка слегка порозовела.

— Не сомневаюсь, что для вас именно это — истинный источник вдохновения, — тихо усмехнулась она.

Видимо, услышав хруст шагов по снегу, Меншиков обернулся. Заметив царя, побледнел, не упустив явно видную ярость.

— Государь, — поклонился он.

Обернувшись, Марта присела в изящном реверансе.

Пётр же, подлетев, словно ураган, схватил сподвижника «за шкирку» и стал трясти, словно котёнка.

— СОВСЕМ УЖЕ МЕРЫ НЕ ЗНАЕШЬ?! — У Петра давно уже не было приступа такого дикого гнева. — Опять на казну лапу наложил, сволочь?! Выпорю, как холопа, тать!!

— Мин херц, оклеветали! — взвыл тот, пытаясь вырваться.

— Оклеветали, как же!! — Зло усмехнулся Пётр, с новой силой встряхнув Менщикова, едва не подняв в воздух. Завязки зимнего плаща душили несчастного, — Своими руками с тебя, собака, шкуру сдеру!!!

— Мин херц, не виновен я, — прохрипел Меншиков.

Заметив, как расширились от страха глаза Марты, царь почти нехотя отпустил его.

— Я тебе ещё воздам по заслугам! — прошипел Пётр. — Пшёл прочь!!!

Алексашка, тот самый, что не боялся ни пуль, ни гранат, предпочёл быстренько смотаться, пока позволяют.

Царь глубоко вдохнул морозный воздух, пытаясь утихомирить гнев. Марта растерянно и немного изумлённо смотрела на него, поджав губы.

— И отчего же ты не соизволила прийти? — наконец, спросил он, обернувшись к ней.

Его голос был спокоен и холоден, но тем пугал ещё больше.

— Я хотела, Ваше Величество, — отведя глаза, солгала Марта, — просто там было народу много и душно…

— Ты там даже не появлялась.

— Вы просто меня не видели, — возразила женщина.

— Не лги, — синие глаза заметно потемнели, словно небо перед грозой.

Заметив её инстинктивный шажок назад, Пётр с усмешкой преодолел возникшее расстояние, чувствуя внезапно вспыхнувший охотничий азарт.

— С каких это пор игнорируются мои приказы? — продолжал он.

— А с каких пор приглашение является приказом? — парировала Марта.

Она понимала, что чистое безумие — возражать царю, учитывая её статус и его вспыльчивый характер. Особенно сейчас, когда он и так в гневе, пусть и не на неё. Но что-то в ней было задето, хоть она и не понимала, что именно.

— Смеешь дерзить мне?!

Тон был жёстким, вот только непроизвольная ухмылка выдавала, что ему это определённо нравится.

— Вовсе нет, — отступать было уже некуда.

Марта отвернулась, пряча взгляд.

— Неповиновение и есть дерзость.

Они впервые были настолько близко друг к другу.

— Что ж, можете казнить меня за это! — Она, наконец, заставила себя поднять взгляд. — Зачем вам нужно было моё присутствие?

— Моё слово — закон! — Его голос был резок и груб. — Я государь всея Руси, и, если я велел сделать что-то, значит, это не подлежит обсуждению!