Из города на Неве: Мореплаватели и путешественники - [21]

Вновь попытка пройти на юг — и вновь встреча со сплошным ледяным полем… Корабли были вынуждены повернуть на север — и, оказалось, вовремя. Разразилась свирепая буря с сильнейшим снегопадом и ураганными порывами ветра. Шквал так раскачивал суда, что они черпали воду. К счастью, уже не было льдов и айсбергов. «Нас дрейфовало на удачу, и мы беспрестанно ожидали кораблекрушения», — впоследствии писал об этой буре Беллинсгаузен.

Едва погода улучшилась, экспедиция снова стала пытаться проникнуть на юг. В середине декабря 1820 года на 164°34′ западной долготы шлюпам опять удалось пересечь Южный полярный круг. Приходилось постоянно менять курс, чтобы избежать встреч с айсбергами и ударов о лед. Однако чем ближе к югу, тем разводья попадались все реже, и уже на следующий день, на 67°16′ южной широты путь им опять преградил сплошной лед. Снова поворот на север и далее на восток, в поисках новых разводьев… «Таким образом, — писал Лазарев, — простирая плавание наше к востоку между льдами, при всякой возможности покушались к зюйду, но всегда неподвижные льды останавливали нас при приближении нашем к параллели 70 градусов».

Близок ли берег? Вот что волновало всех. И тут неожиданно стал ясен ответ.

Высадившись на лед, моряки убили большого королевского пингвина, и в желудке у него обнаружили… кусочки горных пород! «Стало быть, — сделал в своем дневнике вывод мичман Новосильский, — пингвин этот был недавно на неизвестном берегу. Потому что самые ближайшие острова удалены от нас более чем на 2000 миль». А на следующий день, отмечая появление около шлюпа эгмондской куры и других птиц, Новосильский записал: «Мы не без основания думали, что вблизи нас должен находиться берег».

В январе 1821 года шлюпы снова за полярным кругом. На этот раз ледовая обстановка позволила им достичь рекордной за время похода южной широты — 69°53′ на 92°19′ западной долготы. Наконец-то они вошли в образовавшийся между ледяными полями залив… Но вскоре ветер переменился, и корабли стали отходить — иначе их могло зажать льдами.

Уходить было жаль. Погода стояла на редкость ясная. Над мачтами вновь летали эгмондские куры и ласточки. Их появление ясно говорило: берег где-то близко, быть может, совсем рядом…

И, отходя к северо-западу, моряки зорко всматривались вдаль, в уходящие за горизонт льды. Там — они верили — должна быть неведомая земля.

Их чаяния сбылись. В три часа дня 10 января 1821 года сигнальщики заметили на горизонте темное пятно. «Солнечные лучи, — писал Беллинсгаузен, — выходя из облаков, осветили сие место, и, к общему удовольствию, все удостоверились, что видят берег, покрытый снегом, одни только осыпи и скалы, на коих снег удержаться не мог, чернелись».

Это был остров. Он лежал на 68°50′ южной широты, 90°30′ западной долготы. Его размеры и очертания удалось определить хорошо. Окружность острова coставила 24,5 мили. Беллинсгаузен назвал его именем Петра I. Он писал: «Я назвал сей остров высоким именем виновника существования в Российской империи военного флота…» В 1905 году обширная акватория вокруг острова получила наименование моря Беллинсгаузена.

…Прошло более столетия, и вот 21 января 1968 года у острова Петра I побывал академик А. Ф. Трешников, который был тогда начальником 13-й Советской антарктической экспедиции. Он рассказывает: «Мы плыли через море Беллинсгаузена на борту дизель- электрохода «Обь» к Антарктическому полуострову, в районе которого собирались создать советскую станцию Беллинсгаузен. Пройдя через пятно разреженного льда, наше судно подошло к северо-западному берегу острова Петра I. Крутые его склоны в вышине были скрыты темными облаками, и лишь по пятнам снега и льда мы угадывали, что перед нами гигантская скала. Но нам вскоре повезло. Облака над островом поднялись, и мы увидели величавый конус давно потухшего вулкана, увенчаний снегом, вознесшийся на высоту 1700 метров над уровнем моря… Я долго стоял на верхнем мостике судна, любуясь этой гигантской скалой в центре моря Беллинсгаузена, вознесенной на огромную высоту…»

Моряки с кораблей «Восток» и «Мирный» обошли остров, описали его и решили двигаться далее к востоку. Они предполагали, что в этом районе должны быть еще острова, а может быть и берега суши. Они опять не ошиблись. Во второй половине января им снова встретились стаи птиц — эгмондских кур и морских ласточек. Значит, земля близка…

А вот и она. На 68°43′ южной широты перед ними открылись гористые склоны, покрытые снегом, с кое-где чернеющими обрывами. Правда, из-за сплошных льдов вплотную подойти к берегу не удалось. Но все хорошо рассмотрели северный мыс этой земли, который заканчивался высокой горой. Определили: она находилась на 68°44′45″ южной широты и 73°26′45″ западной долготы. За ней, на юго-западе, до самого горизонта виднелось множество других, более низких вершин.

Этот гористый берег простирался к югу за пределы видимости. Беллинсгаузен назвал эту землю Берегом Александра I. Он писал: «Я называю обретение сие берегом потому, что отдаленность другого конца к югу исчезала за предел зрения нашего. Сей берег покрыт снегом, но осыпи на склонах гор и крутые скалы не имели снега. Внезапная перемена цвета на поверхности моря подает мысль, что берег обширен, или, по крайней мере, состоит не из той только части, которая находилась перед глазами нашими».