Из фронтовой лирики - [24]

Словно в песне, мне приказ — на запад,

А тебе — «в другую сторону».

За траншеей — вечер деревенский.

Звезды и ракеты над рекой…

Я грущу сегодня очень женской,

Очень несолдатскою тоской.

1943

Вера Инбер Ленин

Он не украшен свежими цветами,

Ни флагов, ни знамен вокруг него, —

Укрытый деревянными щитами,

Стоит сегодня памятник его.

Он мог бы даже показаться мрачным,

Но и сквозь деревянные щиты,

Как будто стало дерево прозрачным,

Мы видим дорогие нам черты.

И ленинских бессмертных выступлений

Знакомый жест руки, такой живой,

Что хочется сказать: «Товарищ Ленин,

Мы здесь, мы отстояли город твой».

Лавиною огня и русской стали

Враг будет и отброшен и разбит.

Мы твой великий город отстояли, —

Мы сами встали перед ним, как щит.

И близится желанное событье,

Когда тебя опять со всех сторон

Взамен глухого, темного укрытья

Овеет полыхание знамен.

Ты будешь вновь приветствиями встречен,

Как возвратившийся издалека.

И вновь, товарищ Ленин, с краткой речью

Ты обратишься к нам с броневика.

Все захотят на площади собраться,

И все увидят жест руки живой,

И все услышат: «Слава ленинградцам

За то, что отстояли город свой!»

Январь 1943

Ленинград

Полина Каганова Трамвай № 28

Широкою стеной окопов

Изрыт врагом передний край,

А рядом, будто в землю вкопан,

Стоит израненный трамвай.

Без света, без колес, без окон,

Покрытый ржавой пеленой,

Вокруг него идет жестокий,

Свирепый, неумолчный бой.

Гремит гроза войны над Стрельной,

Ракет взвиваются огни,

Лишь ветер песней колыбельной

Качает узкие ремни,

Лишь солнца золотая каска

Мелькает в скатке облаков,

Как слезы, он роняет краску

С крутых обугленных боков.

В своем немом оцепененье

Неслышно третий год стоит,

И легких рук прикосновенье

В себе, как память, он хранит.

Те руки ласково сжимали

Стальную руку рычага,

Они безжизненно упали

Под грозным натиском врага,

И кровь вплелась венком багровым

В колосья спелые волос, —

Но продолжался бег суровый

Осиротевших вдруг колес.

И он в предутреннем тумане

Пополз, вставая на дыбы,

И грузно врезался тараном

В полусгоревшие столбы,

А ветер рвался зло и колко,

Пургой и холодом дыша,

И разлеталась на осколки

Его железная душа.

Так третий год среди окопов,

Там, где врага передний край,

Стоит, как будто в землю вкопан,

Войной израненный трамвай.

Но час придет, на рельсах снова

Сверкнет оправа колеса —

Об этом говорят сурово

Орудий наших голоса.

1943

Ленинград

Дмитрий Ковалев На ничьей земле

Над фиордами на сотни верст —

Ветром оголенная скала.

В холоде высот —

Щепотка звезд.

Ночь сияньем их заволокла.

Страшное название «ничья»

У земли меж двух передовых.

Слышно замерзание ручья

В стылой глубине,

В камнях седых.

Даже слышно, как молчат снега,

Как скользит по ним небесный свет,

И не слышно, словно нет врага.

Неожиданности — словно нет…

Гибель затаилась, не слышна.

Кто погибнет — чувствует: близка.

И невыносима тишина,

И необходима для броска.

1943

Борис Котов Последнее письмо

Борис Котов (род. в 1909 г.) весной 1942 г. ушел в армию и стал минометчиком в стрелковой части. Погиб смертью храбрых 29 сентября 1943 г. в бою на днепровском плацдарме. Борису Александровичу Котову посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

   В полночь холодно, в полдень жарко,

Ветер хочет всю пыль смести.

Остается рабочий Харьков

Вехой, пройденной на пути.

   Войны слева и войны справа,

В центре — смертная карусель.

И задумчивая Полтава

Перед нами лежит, как цель.

   Плач старухи и крик девчурки

На развалинах изб стоит.

Я завидую ныне Шурке[5],

Что в Донбассе ведет бои.

22 августа, 1943

Михаил Луконин Фронтовые стихи

Если б книгу выдумывал я,

Все б описал по-иному:

Цвет крови на траве,

Цвет крови на земле,

              на снегу, —

Вид убитого парня на черном снегу,

                   у разбитого дома.

Что такое — ползти, наступать

                 и стрелять по врагу.

Если бы я

      назвал эту книгу

                «Фронтовыми стихами»

И она превратилась бы

               в тонну угластых томов,

То она пригодилась бы фронту:

Глухими ночами

Ею печь в блиндаже

             разжигал бы сержант

                         Иванов.

Вот он печь растопил, мой сержант Иванов,

                      и не спится —

Руки греет над ней,

           удивляется:

                  ночи глухи!

В белый парус снегов

        загляделась большая бойница,

Месяц ходит вокруг.

           Это есть фронтовые стихи!

Вот сержант Иванов

            письма пишет на

                    противогазе:

Как живет,

      где живет,

           что дела и харчи неплохи,

Что пора бы домой, —

                ждешь меня?

Обращаясь с наказом:

Ты себя береги!..

         Это есть фронтовые стихи!

Вот сержант Иванов

           в атаку выводит пехоту.

Сам в цепи.

       И бегут, выдвигая штыки.

Пот стирает с лица Иванов

       (он устал от тяжелой работы),

Улыбнулся друзьям.

         Это есть фронтовые стихи!

Вот Иваново-город.

           Снег идет. Темновато.

В клубе «Красная Талка» — собранье.

                 Ткачихи тихи.

Иванова, ткачиха,

        читает письмо от сержанта,

Все встают и поют.

        Это вот — фронтовые стихи!

Фронтовые стихи — это чувство победы,

                        такое,

Что идут и идут неустанно

                на подвиг и труд,

Все — туда,

  где земля стала полем последнего

                         боя.