Из дневника улитки - [36]

Скептик не оставил прощальных писем. Не взял с собой ни одной фотографии. Только личные документы и сбережения, своевременно снятые с книжки. (Раулю непременно надо знать сколько. Примерно две тысячи пятьсот рейхсмарок.) Ключ от входной двери он опустил в почтовый ящик привратницы. Во дворе он подкачал велосипед. Привязал чемодан к багажнику, никого не встретив, выбрался на улицу, прицепил брючные зажимы, вскочил на сиденье и поехал по Нижнему городу через Мильхканненбрюке и Грюнебрюке вверх к Лангебрюке, затем через Хайлигегайсттор въехал в Правобережье, по продуманному маршруту по узким улочкам Старого города — мимо Шнайдемюле, Нонненгофа, через Беттхергассе, Вайсмёнхенхинтергассе, и только тут, — когда все гипотетические преследователи наверняка должны были отстать на отрезке пути между Санкт-Катариной и Большой мельницей — покатил мимо Главного вокзала, по Ирргартенбрюке и (после Оливертор уже не оглядываясь) по Гинденбургаллее — в Лангфур. Хохштрис он обогнул слева и через Брентау, Маттерн, Рамкау, Гросс-Мишау, Цукау, Зеерезен двинулся, овеваемый легким встречным ветерком, по шоссе, окаймленному деревьями с уже набухшими почками, — в Картхауз.

Определенной цели у Скептика не было, зато страха — хоть отбавляй. (Кашубия, центром и главным городом которой считается районный городок Картхауз, ныне Картузы, в путеводителях называется еще Кашубской, или Кассубской, Швейцарией). Страх — спутник надежный. (Слегка холмистая Кашубия тянется от Диршау на Висле до Штольна в Померании, от Путцигер Вик и полуострова Гела до района Берент.) В пути Скептик посмеивался над своим страхом. (В проспектах значится, что Кашубия богата озерами, в которых много раков.) Между Цукау и Зеерезеном Скептик попал под ливень, не выманивший, однако, дорожных улиток из канав вдоль шоссе на Картхауз — слишком холодно. (Поскольку ты, Рауль, интересуешься генеалогическими разветвлениями и этнической мешаниной в приграничных районах, я тебя просвещу: кашубы, или кассубы, которых на сегодня осталось всего триста тысяч, — это старославяне, говорящие на отмирающем языке, нашпигованном немецкими и польскими заимствованиями.) Просохнув, Скептик почти у самого Картхауза заметил, что задняя шина совсем спустила. (Мои родные по материнской линии — кашубы; таким образом, ты, Рауль, как и твоя сестра и твои братья, на четверть кашуб.) До Картхауза Скептик свой велосипед вел за руль. (Картхауз расположен между озерами Кругзее на юго-западе и Клостерзее — Монастырское озеро — на севере. Последнее называется так потому, что картхаузские монахи в 1381 году, по желанию одного уставшего от светской жизни кашубского графа, построили там монастырь: картхаузский рай Марии — место для размышлений.) Скептик бывал в Картхаузе. Монастырская церковь с крышей, похожей на крышку гроба, отражалась и поныне отражается в озере. (В 1818 году был образован прусский сельский район Картхауз.) Когда в промежуток между двумя войнами районный городок стал снова называться Картузы, Скептик исходил всю Кашубию с учениками гимназии кронпринца Вильгельма, а потом с учениками еврейской средней школы: экскурсии в выходные дни за пределы Вольного города. (В Картхаузе были: монастырская пивоварня, паровая мельница, паровой молокозавод и четыре лесопильни — производимый ими шум при западном ветре Скептик, вероятно, услышал еще издали.) Во время последней экскурсии в начале лета перед войной ученик Скептика Фриц Герсон нашел в ольшанике на берегу Радауны несколько листовых улиток с парной челюстью-теркой. (Тебе будет интересно узнать, Рауль, что ныне в Картузах есть кашубский музей. Надо как-нибудь туда съездить и порыться в хрониках…)

Торговец велосипедами Антон Штомма знал Скептика, потому что тот часто брал напрокат в его магазине и мастерской велосипеды для себя и своих учеников. Случалось ему и устранять мелкие поломки, если они приезжали на велосипедах.

Он был один в магазине. В сущности, Скептик хотел только залатать камеру. Тем не менее он снял зажимы с брюк и, пока Штомма промывал в бензине заржавевшие велосипедные цепи, подбрасывал их на ладони. В ответ на вопрос, собирается ли он прокатиться в Берен или через Челмно на озеро Радаунезее, Скептик, не задумываясь, сказал: «Собственно говоря, нет».

Разговор велся весьма осторожно. Прощупывающий вопрос Штоммы: «Ну, как оно дальше пойдет?» ответный шепот Скептика: «Напобеждаются до смерти».

Штомма запер лавку изнутри. Зайдя за прилавок, быстро приложился к бутылке: кадык запрыгал вверх-вниз. Скептик испугался, что и ему будет предложено глотнуть. Но Штомма ладонью вбил пробку в горлышко бутылки и дал понять, что он не знает, что лучше: остаться как кашуб поляком или — как кашуб же — онемечиться. Скептик признался, что на этот вопрос не может ответить однозначно. В замечаниях о погоде он вплел намеки, осмыслить которые предоставил Штомме. Из-за научной работы ему придется долгое время жить в строгом уединении. Я ищу что-нибудь монастырское, картхаузовское.

Штомма не понял. Скептику пришлось выразиться яснее. Лишь когда он признался, что ищет неболтливого домохозяина, которого он потом, когда все кончится, сможет отблагодарить, Штомма мимоходом упомянул о складском помещении в подвале. Скептик проявил интерес и спросил об оплате. Штомма полюбопытствовал, на какой срок. Скептик назвал его — один год.