Июльский ад - [31]

— Фёдор! — вскричал он, — не говори загадками!

— А чего здесь загадывать?… Я — верующий… Я в Бога верую…

Ошеломлённый услышанным, Валентин так рванул танк вперёд, что стальная машина мгновенно «разулась» — гусеница, соскочила, и тут «тридцатьчетвёрку» резко крутнуло вокруг своей оси.

— Ты чего, Валька, бешеный! — закричал Василий, всерьёз расстроенный случившимся. — Какого чёрта машину рвёшь!.. И о нас бы подумал: не дрова ведь везёшь!..

Владимир, в отличие от Василия, промолчал: он лишь ожесточённо потирал только что сильно ушибленный лоб. Валентин же, не оправдываясь, буркнул:

— Сообщи комбату Чупрынину: так, мол, и так, короткая остановочка у нас невольно выходит…

— Дал бы я тебе «короткую остановочку»! — недовольно выкрикнул Василий, а сам уже по рации вызывал комбата: — Товарищ майор!..

Братья Кошляковы и Полежаев торопливо выползли из люка «тридцатьчетвёрки», и тут же их пристальным взорам представилась потрясающая и по масштабам, и по всем другим параметрам, доселе невиданная ими, картина. Вокруг, насколько глаз мог видеть, стояла сплошная серая и словно живая завеса пыли и дыма. Да такая плотная завеса, что сквозь неё братьям Кошляковым и Фёдору багровый диск высоко поднявшегося уже солнца представлялся как бурый огонёк еле тлеющей свечи.

— Господи!.. Господи!.. — торопливо и смущённо закрестился Фёдор, тоскливо и ошарашенно оглядываясь по сторонам. — Да что же это такое творится?! Ей-богу, мы и правда попали в преисподнюю…

А мимо, грозно и громко ворча и фыркая, проходили на больших скоростях тяжёлые и грозные танки; за ними, как бы вовсе беззвучно плыли по дороге шустрые автомашины: это продвигалась к назначенному району 5-я гвардейская танковая армия. И густая залежавшаяся дорожная пыль, грубо попранная гусеницами и колёсами боевой техники, неотвратимо поднималась асе выше и выше со своего дорожного ложа, неумолимо и настойчиво покрывая толстым — хищно-волчьей окраски — слоем придорожную растительность, представленную здесь кустарником и деревьями, зреющие хлеба в придорожных полях. Не щадила занудливая пыль и самих виновников нарушения её спокойствия: она медленно и бесконечно оседала и на танки, и на автомобили, словно маскируя их на всякий случай.

Танкисты, вооружившись необходимым инструментом, спрыгнули на землю.

Когда соскочившую гусеницу возвратили на её место и Кошляковы с Полежаевым собрались уже заводить танк и догонять свою часть, к ним неловко и даже с какой-то опаской подошли несколько ребятишек и женщин.

— Ну что, отступаете? — загораживая глаза рукой от пыли, спросила самая старшая из них и криво усмехнулась: — Защитнички вы наши…

Владимир, Валентин и Фёдор, невольно покраснев от язвительного тона и слов женщины, неопределённо пожали плечами и обратили свои взоры на Василия: ты, дескать, у нас старший по должности, ты и отвечай на вопросы местных жителей. Василий тоже засмущался, но, однако же, ответил.

— А кто вам сказал, дорогие женщины, что мы отступаем?… Сами посмотрите — мы же на запад путь держим, туда, в сторону Германии движемся…

— На запад?… В сторону Германии?… — не унималась пожилая женщина. — А, по-моему, Германия — так она уже и под Москвой числится… Ведь вы же всё германцам посдавали…

— Да кто ж вас поймёт нынче, — вмешалась вторая женщина, — на запад ли вы путь держите, аль на восток, — а всё ж одно — от-сту-па-е-те!

— Ты не совсем права, мать… — голос Василия словно вдруг надломился, стал хриплым. — Сегодня на дворе не сорок первый год… Сегодня и мы кое-что можем…

И он громко скрипнул зубами.

— Дай-то Бог, сынок, чтобы вы кое-что могли. А лучше было бы, если бы не кое-что, а во всю правду!.. Что — раз уж вы допустили проклятого фашиста в страну нашу — погнали его галопом из России-матушки, чтоб побыстрее выгнали его вон…

— Мы теперь не отступим, дорогие наши женщины, — согнал краску смущения с лица Владимир, — мы теперь не дадим вас в обиду!..

«Тридцатьчетвёрка», обдав напоследок женщин и ребятишек выхлопным газом, рванулась вперёд, догонять свою часть. А рядом нескончаемым мощным потоком шли и шли огнедышащие танки, трудяги-тягачи с лёгкими и тяжёлыми орудиями, неторопливые самоходно-артиллерийские установки, мирные и беззащитные на вид автомашины, упрямые бронетранспортёры.

Вскоре Кошляковы догнали своих, заняли в колонне предназначенное им место. Танковый марш продолжался.

Танковый марш продолжался, а Валентин изнемогал. И не только он чувствовал себя окончательно разбитым и морально, и физически, и даже наполовину умершим человеком: и остальным механикам-водителям было не легче. Адская июльская жара, густая и назойливая до глубокого отвращения пыль, нечеловеческое напряжение глаз и рук, синдром регулярного недосыпания — всё это с оглушающей силой обрушилось на несчастных механиков-водителей танков. И с каждым часом им становилось всё тяжелее и тяжелее. Для отдыха же времени совсем не было: каждый час был на вес золота.

— Валька! — окликнул брата Василий. — Давай я тебя подменю! Иначе ты пропадёшь ни за что и в бою не поучаствуешь. –

Валентин, против обыкновения, не стал возражать и охотно уступил рычаги управления танка брату. Чуть позже Василия сменил Владимир. Валентин же за это время смог неплохо отдохнуть…