Ивы растут у воды - [36]

Шрифт
Интервал

Не бойся. Я не пишу проповедь, а хочу попросить об одолжении тебя и товарищей из Каррары. Когда я умру, может кто-нибудь из ваших прийти на похороны с красным знаменем? В этом я не вижу то, что, возможно, видите вы в Карраре. Я вижу в этом жест презрения, вызова существующему обществу, отказ смириться и последний знак, посланный кому-то, потребность в солидарности и в смысле, в непрерывности между прошлым и будущим, между различными фрагментами моей жизни и жизни любого другого.

Здесь, где я живу, прошлое и будущее не существуют, и никто не подумал бы принести знамя, да и нет тут ни у кого знамени. Вообразим его красным, в будущем.

Обнимаю».

Глава четвертая

Ему хотелось вернуться в дом родителей с дочерью. В тишине комнат гулко раздавались его шаги. Он погладил рукой косяки двери, через которую вынесли сначала гроб отца, потом матери. Посмотрел на висящую в гостиной семейную фотографию; задержался в спальне, постояв у кровати, на которой умерла мама; зашел на кухню, где во время нескончаемых ужинов он восставал против отца, упрекал его. Посидел на своей койке в детской, где однажды с тревожным содроганием обнаружил (сколько времени прошло? сорок восемь лет? пятьдесят?) длинные черные волосы, неожиданно выросшие внизу живота. Тайком он взял ножницы, закрылся в туалетной комнате и состриг их до самых корней. Но через несколько дней они снова выросли, еще гуще, чернее, он не знал, как их спрятать. Боялся взгляда мамы, отказывался от ее помощи, когда раздевался вечером или принимал ванну по утрам в воскресенье.

Кто знает, выросли ли они после операции. У него не хватало смелости посмотреть, снова увидеть именно на этом месте ужасную пробоину.


За прошедшие пятьдесят лет дом изменился; стал похож на другие, хорошо оштукатурен, встроен в ряд больших однотипных домов, с квадратными площадками, пронумерованными местами для парковки. Он помнил его мрачным, с облупившимся фасадом, белесыми разводами извести между окнами первого и второго этажей, а перед домом — развалины и заросли ежевики. Тогда, если смотреть сверху, среди развалин виднелись остовы комнат без потолков, остатки стен, разрушенных бомбардировками, пустые прямоугольники окон, черные от пожаров, висящие в воздухе лестничные пролеты, цементные блоки, ощетинившиеся арматурой, груды камней, кирпича, гниющих от сырости балок.

Чтобы войти в квартиру, надо было подняться на второй этаж по узкой, скользкой, смрадной лестнице, зажатой в сыром простенке; между первым и вторым этажами из-под плохо закрытой двери уборной с дыркой сочился зловонный ручеек, медленно стекая вниз, со ступеньки на ступеньку. Мама спускалась по лестнице одетая, как дама, в шляпе, с подкрашенными губами, и на повороте к первому этажу сталкивалась со старым зеленщиком, жившим этажом ниже, опухшим, нетвердо стоящим на ногах, в еще расстегнутых брюках, которые он поддерживал рукой, с вываливающейся наружу складкой голого живота; а он, мальчишка, в смятении пытался встать между ним и матерью, чтобы защитить ее, помешать ей увидеть это зрелище…

Рядом с входом в дом была темная лавчонка калеки, который ковылял по тротуару, опираясь одной рукой на колено, а другой, подняв ее, ощупывал воздух, как будто отталкиваясь от него: это была уродливая когтеобразная кисть с шестью пальцами, и кривой шестой палец вырос у основания большого. Мама боялась заходить в эту лавочку, где ее обслуживала бы эта рука, она предпочитала ходить за покупками подальше. Калека провожал ее взглядом, злобно ухмыляясь.

А нищета тех лет, когда больной отец был прикован к постели. В спальне мама поднимала шприц на просвет окна и, толкая поршень, проверяла, полностью ли удален из него воздух. Во время ярмарки, в конце октября, не было денег даже на одну поездку на детских автомобильчиках, сталкивавшихся между собой. Брат плакал, топал ногами. Они смотрели из окна на спешащие в центр семьи, ярко освещенные прилавки, заваленные миндальным печеньем, гирляндами лесных орехов, мятными леденцами, вафлями, кучками орехов, сахарной ватой. Тогда они втроем, мать и дети, вышли из дома, под горьким взглядом отца. «Посмотрим, не найдем ли на улице пятьдесят лир», — сказала она, чтобы подбодрить его, и они принялись рассматривать на тротуаре сухие листья, бумажки и окурки, а мимо стайками проходили счастливые дети, проплывали дамы, благоухая духами.


Он выглянул в окно, как тогда. Посмотрел на большие стекла новых многоэтажных домов, которые в сумерках начали загораться одно за другим. Внизу проезжали автомобили, как всегда, тормозя перед поворотом к остановке. В это время закрывались ставни, затворялись окна.

В своем полумраке и одиночестве дом, казалось, всегда стоял пустым. В кабинете отца еще лежали его документы, его записи, книги о партизанской войне, кресты за храбрость. Все такое заброшенное, такое ненужное.

В гостиной дочь выбирала фотографии бабушки, любовно откладывала их в сторону, по следам собственных воспоминаний. Она показала ему фотокарточку, датированную декабрем 1942 года и посланную мужу на войну. Мама стоит с закрытыми глазами, зимой, в поле среди высокой травы, а он, ребенок, в круглой шапочке, с челкой на лбу, в светлом пальтишке, обхватил ее за шею рукою и целует ее впалую щеку. Эти закрытые глаза, исхудавшее лицо, какая скорбная сила, какое нежное и трагическое объятие, в поле, открытом зимнему ветру, колеблющему траву и листья… Это и есть жизнь, состоящая из моментальных снимков, отдельных фрагментов существования, перевернутых вверх дном безумным погребальным ветром.


Рекомендуем почитать
Нетландия. Куда уходит детство

Есть люди, которые расстаются с детством навсегда: однажды вдруг становятся серьезными-важными, перестают верить в чудеса и сказки. А есть такие, как Тимоте де Фомбель: они умеют возвращаться из обыденности в Нарнию, Швамбранию и Нетландию собственного детства. Первых и вторых объединяет одно: ни те, ни другие не могут вспомнить, когда они свою личную волшебную страну покинули. Новая автобиографическая книга французского писателя насыщена образами, мелодиями и запахами – да-да, запахами: загородного домика, летнего сада, старины – их все почти физически ощущаешь при чтении.


Человек на балконе

«Человек на балконе» — первая книга казахстанского блогера Ержана Рашева. В ней он рассказывает о своем возвращении на родину после учебы и работы за границей, о безрассудной молодости, о встрече с супругой Джулианой, которой и посвящена книга. Каждый воспримет ее по-разному — кто-то узнает в герое Ержана Рашева себя, кто-то откроет другой Алматы и его жителей. Но главное, что эта книга — о нас, о нашей жизни, об ошибках, которые совершает каждый и о том, как не относиться к ним слишком серьезно.


Крик далеких муравьев

Рассказ опубликован в журнале «Грани», № 60, 1966 г.


Маленькая фигурка моего отца

Петер Хениш (р. 1943) — австрийский писатель, историк и психолог, один из создателей литературного журнала «Веспеннест» (1969). С 1975 г. основатель, певец и автор текстов нескольких музыкальных групп. Автор полутора десятков книг, на русском языке издается впервые.Роман «Маленькая фигурка моего отца» (1975), в основе которого подлинная история отца писателя, знаменитого фоторепортера Третьего рейха, — книга о том, что мы выбираем и чего не можем выбирать, об искусстве и ремесле, о судьбе художника и маленького человека в водовороте истории XX века.


Счастье

Восточная Анатолия. Место, где свято чтут традиции предков. Здесь произошло страшное – над Мерьем было совершено насилие. И что еще ужаснее – по местным законам чести девушка должна совершить самоубийство, чтобы смыть позор с семьи. Ей всего пятнадцать лет, и она хочет жить. «Бог рождает женщинами только тех, кого хочет покарать», – думает Мерьем. Ее дядя поручает своему сыну Джемалю отвезти Мерьем подальше от дома, в Стамбул, и там убить. В этой истории каждый герой столкнется с мучительным выбором: следовать традициям или здравому смыслу, покориться судьбе или до конца бороться за свое счастье.


Осторожно! Я становлюсь человеком!

Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!


Динарская бабочка

Рассказы Эудженио Монтале — неотъемлемая часть творческого наследия известного итальянского поэта, Нобелевского лауреата 1975 года. Книга, во многом автобиографическая, переносит нас в Италию начала века, в позорные для родины Возрождения времена фашизма, в первые послевоенные годы. Голос автора — это голос собеседника, то мягкого, грустного, ироничного, то жесткого, гневного, язвительного. Встреча с Монтале-прозаиком обещает читателям увлекательное путешествие в фантастический мир, где все правда — даже то, что кажется вымыслом.


Три креста

Федериго Тоцци (1883–1920) — итальянский писатель, романист, новеллист, драматург, поэт. В истории европейской литературы XX века предстает как самый выдающийся итальянский романист за последние двести лет, наряду с Джованни Верга и Луиджи Пиранделло, и как законодатель итальянской прозы XX века.В 1918 г. Тоцци в чрезвычайно короткий срок написал романы «Поместье» и «Три креста» — о том, как денежные отношения разрушают человеческую природу. Оба романа опубликованы посмертно (в 1920 г.). Практически во всех произведениях Тоцци речь идет о хорошо знакомых ему людях — тосканских крестьянах и мелких собственниках, о трудных, порой невыносимых отношениях между людьми.


Закрыв глаза

Федериго Тоцци (1883–1920) — признанная гордость итальянской литературы, классик первой величины и объект скрупулезного изучения. Он с полным основанием считается одним из лучших итальянских романистов начала XX в. Психологичность и экспрессионистичность его прозы при намеренной бесстрастности повествования сделали Тоцци неподражаемым мастером стиля. Ранняя смерть писателя не позволила ему узнать прижизненную славу, тем ярче она разгорелась после его смерти. Роман «Закрыв глаза» (1919) — единственный роман, изданный при жизни писателя — отличается автобиографичностью.


Вслепую

Клаудио Магрис (род. 1939 г.) — знаменитый итальянский писатель, эссеист, общественный деятель, профессор Триестинского университета. Обладатель наиболее престижных европейских литературных наград, кандидат на Нобелевскую премию по литературе. Роман «Вслепую» по праву признан знаковым явлением европейской литературы начала XXI века. Это повествование о расколотой душе и изломанной судьбе человека, прошедшего сквозь ад нашего времени и испытанного на прочность жестоким столетием войн, насилия и крови, веком высоких идеалов и иллюзий, потерпевших крах.