Ивы растут у воды - [34]
Когда он захотел, чтобы она впервые испытала опьянение полетом, и взял ее с собой на самолет в Сардинию, она была как бы слишком спокойна, почти равнодушна. Но никто не подозревал, что болезнь подтачивала ее изнутри.
Десятки людей постоянно встречаются на улице, в поезде, в присутственных местах, с удовольствием, медленно, естественно двигаются, шутят, улыбаются, в уголках рта выступает слюна, а внутри них уже сидит болезнь, которая их грызет.
Так яростно жизнь отказывается признавать боль, смерть. В онкологическом отделении, куда он провожал мать, больные теснились в маленьком холле с телевизором, кричали, смеялись, бранились, глядя, как по телеэкрану стрелой мчатся автомобили Формулы Один. Да и сам он бездумно отвлекся, наблюдая, среди больных в шлепанцах, за быстрой походкой одной из посетительниц, выступающими острыми точками груди, линией трусиков, прорисовывающейся сквозь ткань слишком узкой юбки.
Никто не хочет думать о смерти. Как будто горя больше не будет, как будто больше не нужно будет всем вместе переживать утрату. Теперь похороны стали коротким проездом гроба в автомобиле, частным обрядом, необходимым актом общественной гигиены. Он должен быть спрятан от глаз и сознания людей, чтобы смерть исчезла из городов, не мешала мирному биению пульса прогресса, объективному механизму функциональности, не носила теперь уже немыслимого сакрального значения, возможности резкого перехода в какое-то другое измерение. Однако смерть присутствовала, существовала, ожидала своего часа, притаившись в наших телах, она была ими, и чем пышнее они цвели, тем вернее они приближались к ней.
Когда мы молоды, мы пренебрегаем телом, а оно торжествует победу. Когда мы стареем, мы окружаем его заботой, а оно постепенно разваливается на куски. Мы думаем, что владеем им, а это оно владеет нами.
После ночной крови что-то изменилось навсегда. Тело, на которое до сих пор он не обращал внимания, заявило о своем существовании. Стенки внутренних органов ослабли, мышцы распустились. Язвы и очаги грозили клеткам болезнью. То в одном органе, то в другом что-то портилось, ломалось.
Смутное ощущение своей принадлежности телу, ощущение своей физической подверженности порче, чувство, что попал в ловушку, из которой нет спасения, проявлялось в неожиданных приступах гложущей тоски и тревоги, душивших его. Чувство бренности осаждалось на дне его души, становилось постоянным источником беспокойства, болезненной меланхолии.
Он сдал анализы и посетил врачей, спускал брюки, его пальпировали, запускали зонды в отверстия его тела. Он ждал своей очереди, лежа на металлической раме на колесиках, забытый в больничном коридоре, среди наконечников для клизм, ампул для капельниц, стеклянных уток, шлангов катетеров, игл для подкожных вливаний. Он превратился просто в тело в пижаме, номер кровати, над ним производились манипуляции, его переворачивали, перемещали. Медсестра прощупала его гениталии, побрила лобок. Его вывезли из палаты лежащим на спине и закрытым по шею простынью, на распростертое тело устремились взгляды любопытных. Снизу вверх он смотрел на лица посетителей и пациентов, слушал равнодушную болтовню медсестер, глядя на проплывавшие над ним металлические потолки коридоров, на железные стены лифтов, на лампы освещения, меняющиеся от отделения к отделению, пока не увидел надпись «Операционная».
Ночью он услышал плач юноши в соседней палате, рыдание, настойчиво возобновлявшееся в тишине — и вдруг почувствовал себя сильным: этот звук оборвал что-то и вызвал проблеск знания, глубинного, смутного, невольного знания, теперь уже открывшегося ему навсегда.
Глава третья
Ребенок, который играет в саду, носит имя покойной матери. Под большой липой он говорит то спокойным, то возбужденным голосом, придумывает историю, разыгрывая роль в собственном маленьком театре, перемещает детали конструкции, двигает солдатиков. Сверху, из окна, он видит сидящего на корточках ребенка, листву липы, траву на лугу, ветки розмарина, и дальше — вольер со щеглами и зябликами, молодым дроздом, подобранным весной еще неоперившимся и терпеливо вскормленным и выращенным. Все повторяется: птицы, ловля птиц при помощи лучков, сделанных к радости сына, и его жизнь в жизни сына — даже глаза, линия лба — как его собственная, повторившая жизнь отца, и жизнь отца, повторившая жизнь деда.
Он чувствует прилив нежности, неведомая прежде тоска направляет его слух и взгляд на этот живой голос, на маленькие, ловкие ручки. Взгляд обреченного на смерть отличается сильной и горькой нежностью прощания: он различает тайны вещей, видит их тени.
Легко сказать: вот начинается жизнь. Но чем, где начинается? Начинается и тут же начинает заканчиваться.
Если ребенок видит мать огорченной и погруженной в свои мысли, он беспокоится, ходит за ней, цепляясь за одежду, говорит ей: «Я тебя очень люблю». Женское начало завоевывает и покоряет его. Повторяя вековечные жесты, он прячет голову в ложбинку между плечом и шеей.
Вернувшись ночью, он увидел на ворсистом коврике у двери незнакомого кота. Тот не двинулся с места, вцепившись в коврик. Он лежал, свернувшись клубком, слепой, умирающий, цепляя когтями теплый ворс. Уткнувшись в собственный живот, он до последнего дыхания не отцепит когтей.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Сергей Иванович СтешецКРОМЕ ТЕБЯ ОДНОГОповестьТула: Приок. кн. изд-во, 1991.Геннадий Мануйлов, физрук из глубинки, едет на БАМ, чтобы поправить финансовое положение своей семьи. По дороге он становится жертвой ограбления, и, не найдя в себе сил вернуться домой с пустыми руками, становится бомжом по кличке Кешка.
Давайте знакомиться! Я – Анастасия новый шеф-редактор этого творческого издания. Со многими из вас, кстати, мы уже познакомились заочно, во время подготовки этого выпуска: с кем-то было «живое» общение по телефону, а с кем-то – переписка посредством электронной почты. Но тоже живая, эмоциональная, легкая и непринужденная.И сегодня, когда журнал готов, я, пролистывая номер, чувствую, как от его страниц веет теплом. По-другому просто не может быть, ведь среди круговорота букв на его страницах скрывается часть души, жизни, эмоций авторов.
За этот роман Кристоф Оно-ди-Био, французский писатель и журналист родом из Нормандии, получил две престижнейшие французские премии по литературе – Гран-при Французской академии и премию Ренодо. «Бездна» – это и детектив, и любовная история, и философская притча, настолько роман многослоен и глубок. Но прежде всего это классический французский экзистенциальный роман – о смысле бытия, о пограничности человеческого существования и человеческой сути.В качестве журналиста Сезар объездил весь мир, видел страшные разрушения, смотрел в глаза смерти, наблюдал блеск и тщету светского общества.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Рассказы Эудженио Монтале — неотъемлемая часть творческого наследия известного итальянского поэта, Нобелевского лауреата 1975 года. Книга, во многом автобиографическая, переносит нас в Италию начала века, в позорные для родины Возрождения времена фашизма, в первые послевоенные годы. Голос автора — это голос собеседника, то мягкого, грустного, ироничного, то жесткого, гневного, язвительного. Встреча с Монтале-прозаиком обещает читателям увлекательное путешествие в фантастический мир, где все правда — даже то, что кажется вымыслом.
Федериго Тоцци (1883–1920) — итальянский писатель, романист, новеллист, драматург, поэт. В истории европейской литературы XX века предстает как самый выдающийся итальянский романист за последние двести лет, наряду с Джованни Верга и Луиджи Пиранделло, и как законодатель итальянской прозы XX века.В 1918 г. Тоцци в чрезвычайно короткий срок написал романы «Поместье» и «Три креста» — о том, как денежные отношения разрушают человеческую природу. Оба романа опубликованы посмертно (в 1920 г.). Практически во всех произведениях Тоцци речь идет о хорошо знакомых ему людях — тосканских крестьянах и мелких собственниках, о трудных, порой невыносимых отношениях между людьми.
Федериго Тоцци (1883–1920) — признанная гордость итальянской литературы, классик первой величины и объект скрупулезного изучения. Он с полным основанием считается одним из лучших итальянских романистов начала XX в. Психологичность и экспрессионистичность его прозы при намеренной бесстрастности повествования сделали Тоцци неподражаемым мастером стиля. Ранняя смерть писателя не позволила ему узнать прижизненную славу, тем ярче она разгорелась после его смерти. Роман «Закрыв глаза» (1919) — единственный роман, изданный при жизни писателя — отличается автобиографичностью.
Клаудио Магрис (род. 1939 г.) — знаменитый итальянский писатель, эссеист, общественный деятель, профессор Триестинского университета. Обладатель наиболее престижных европейских литературных наград, кандидат на Нобелевскую премию по литературе. Роман «Вслепую» по праву признан знаковым явлением европейской литературы начала XXI века. Это повествование о расколотой душе и изломанной судьбе человека, прошедшего сквозь ад нашего времени и испытанного на прочность жестоким столетием войн, насилия и крови, веком высоких идеалов и иллюзий, потерпевших крах.