Иволга будет летать - [2]
Белецкий отвечал за Иволгу; но Смирнов отвечал за все. Любая неудача кибернетиков была его, Смирнова, неудачей. А Каляев — его проблемой, и проблемой большей, чем могло показаться непосвященному наблюдателю.
Северный Шатранг был колонизирован евразийцами, преимущественно — ввиду непростого климата — русскими и скандинавами, тогда как на Южном Шатранге кто только базы не строил: но колонистов на обоих континентах терзала общая головная боль. Из-за загрязненной вулканическими выбросами неспокойной атмосферы планеты для полетов на Шатранге до недавнего времени использовались только неэкологичные, небезопасные, дорогие в эксплуатации бронированные «ТКТ» — трансконтинентальные грузопассажирские катера вертолетного типа. Из-за чего по мере развития колония погружалась все глубже и глубже в тяжелейший логистический кризис, в конце концов, гробовым камнем нависший над ее будущим. Нацеленный на разрешение проблемы проект «ИАН» — «Интуитивный Алгоритм Навигации» — был козырной картой Дармына и, в то же время, его слабым местом. Смирнов подозревал, что «ИАН» и экспериментальные искины с самого начала были мишенью инспекторского интереса: догадка эта тревожила полковника почти столь же сильно, как сама авария. Проект был чрезвычайно важен, но небесспорен, и потому очень уязвим…. «Иволга», бортовой искин, обладала мощным эмоциональным модулем и развитой личностью, более совершенной, чем даже у искина-предшественника, «Волхва» — а такое конструкторское решение, как и насколько бы оно ни было с практической точки зрения обосновано, вряд ли могло найти у бюрократов Содружества понимание. Пусть даже начало проекту когда-то положил сам знаменитый-и-заслуженный академик Олег Леонидович Володин: тот давно уже был где-то на другом конце галактики, занимался совсем другими проблемами, и если и помнил о своем детище, то все равно вряд ли стал бы тратить время на то, чтобы за него вступиться.
Иволга являлась личностью в полном смысле слова. Она обладала не только разумом — эмоциями, чувствами, даже эмпатией, позволявшей понимать состояние собеседника, и была частью маленького социума Дармына. Смирнов в общих чертах знал ее устройство и потратил немало времени на общение с ней, и все равно иногда ловил себя на мысли, что не может даже сам для себя объяснить, что же такое Иволга. Сеть наземных метеостанций, помогавшая искину делать свое дело и заодно облегчившая полеты катеров, была полностью готова. Иволгу — пока единственную в своем роде — на специально переработанном под нее высотном вертолете СП-79, лучшей машине из тех, покупку и доработку которых мог выдержать скудный бюджет Дармына, уже подточенный за предыдущие годы переоборудованием СП-45 для нескольких модификаций Волхва. Искин без малейших нареканий отработал почти весь испытательный срок, и вскоре модель должна была пойти в серию: наконец-то удалось получить значительные дотации от правительства и найти дополнительных спонсоров. В химлаборатории на другой стороне Великого Хребта уже приготовлен был субстрат для кристаллов кибермозга следующей «Иволги», уже заказал поставщикам материалы и запчасти для постройки новых СП-79 единственный на весь Северный Шартанг авиазавод. Уже был готов приказ о зачислении шести пилотов в группу переподготовки, уже разработана была конструкция самолета, подходящего для полетов с «ИАН»…
Теперь все это откладывалось на неопределенный срок. В лучшем случае, просто откладывалось.
— Технические неполадки?.. Ошибка пилотирования?.. — Каляев, тем временем, желал комментариев. — Какой-то неучтенный фактор?..
— Все возможно, — буркнул Смирнов. — Расследование покажет.
— Пилот?..
— Погиб.
— Понимаю и соболезную, Всеволод Яковлевич, — вкрадчиво сказал Каляев, — но спрашиваю не о том.
Смирнову послышался в его словах отголосок искреннего сочувствия, и от того почему-то сделалось особенно мерзко.
— Пилот — Денис Александрович Абрамцев, — раздраженно сказал Смирнов и вывел на монитор фотографию. Высокий, атлетического сложения мужчина, чье красивое лицо чуть портили плотно сжатые тонкие губы и тяжелый подбородок, стоял у трапа выкрашенного в желтый цвет вертолета. В черных волосах летчика еще не было заметно седины; взгляд был направлен мимо камеры, в зубах дымилась сигарета на длинном мундштуке: вся поза чем-то неуловимым выдавала недовольство. Это был последний фотопортрет Дениса Абрамцева, сделанный десять дней назад для местной газеты.
— Возраст — сорок один стандартный год, летчик-испытатель первого класса, в прошлом пилот гражданского воздушного флота, — продолжил Смирнов. — Землянин, евразиец. На Земле в основном пилотировал суборбитальные катера «Лейгун-3» и «Лейгун-4», но имел опыт работы и с высотными вертолетами. На Шатранге служил по гражданскому договору. Одиннадцать лет принимал участие в проекте «ИАН», сперва в роли технического консультанта, затем должности первого испытателя и командира эскадрильи. Пилотировал трансконтинентальные транспортные катера «ТКТ», вертолет СП-45 «Волхв» во всех модификациях и СП-79 «Иволга». К моменту заключения договора уже имел два «белых крыла», третье получил уже здесь, на Шатранге. За успешную посадку горящего пассажирского катера.
