Иван. Жизнь, любовь и поводок глазами собаки - [38]

Мне крупно повезло, что я попал к хорошим людям в приюте для бездомных животных в Скэджит Вэлли, когда был щенком. Они понимали, что любая бездомная собака, будь она чистых кровей или дворняга, нуждается прежде всего в теплой компании.

Знайте, что если вы, люди, любите нас, то мы вас любим еще больше. Если вы придете к нам на помощь, то никогда об этом не пожалеете. Не важно, кто мы — дворняга без роду без племени, дорогущая чистокровная собака или брошенный всеми породистый пес с разбитой судьбой, — нас всех объединяет одно: мы полностью посвящаем вам свою жизнь, не прося ничего взамен.

Сбавляем обороты

Где-то в середине сентября меня впервые начала беспокоить боль в задней левой ноге. Неприятные ощущения в том месте появились еще раньше, но с наступлением осени они превратились в настоящую боль. Еще за несколько месяцев до этого я чувствовал там некий дискомфорт, но объяснял это приближением старости. В конце концов, я уже давно не щенок. Я все еще был в отличной форме, уверенный, что при необходимости смогу завалить лося или медведя гризли. Так что мне нечего бояться небольшой боли в колене. Однако когда домашние стали подозрительно посматривать на то, как я прихрамываю на одну ногу, я начал волноваться.

Заметьте, мое волнение было связано скорее с моей семьей, чем с состоянием моего здоровья. Я очень не хотел, чтобы они снова тратили на меня деньги, — они и так уже извели слишком много средств на жалкого калеку. Я очень боялся, что ненароком вывихнул колено и мне придется снова ехать к Коллин на операцию. Сбривание шерсти меня не страшило, но еще раз ложиться на операционный стол? Нет уж, увольте! Я изо всех сил старался не хромать, но окружающие все равно замечали мою странную походку, равно как и мои попытки это скрыть.

Однажды утром, услыхав какое-то движение в доме, я с некоторым трудом поднялся на ноги и поплелся на кухню, принюхиваясь и фыркая. (Вместо того чтобы лаять, я стараюсь издавать не слишком навязчивые звуки, тем самым приближая наступление утренней кормежки. Это всегда срабатывает, и я почти не обращаю внимание на легкие укоры в свой адрес.) Обычно к тому моменту, когда первая ложка еды падает на дно моей миски, на полу образуется лужица из слюны, которая стекает с моей нижней челюсти, и кому-то приходится срочно подтирать ее полотенцем. Однако, несмотря на всю кажущуюся сложность этого ритуала, с того момента, когда кто-то заходит на кухню, и до той минуты, когда я уже за обе щеки уписываю свою скудную, но потому и такую драгоценную порцию, проходит не более сорока пяти секунд.

В то утро я с радостным предвкушением ждал своего завтрака, когда внезапно у меня подкосились обе задние конечности и я тяжело рухнул на пол, взвизгнув от жгучей боли, которая словно молния пронзила мою ногу. Все ринулись ко мне на помощь и кое-как поставили на ноги. «Молодец, Иван, — подумал я. — Теперь ты сдал себя с потрохами».

Моя нога вся дрожала и горела после падения, и я понял, что колено можно уже считать пропавшим. Рассудив, однако, что потеря конечности — это не повод отказываться от вкусного завтрака, я кое-как доковылял до своей миски и жадно проглотил полагающуюся мне порцию. Это, похоже, успокоило всех присутствующих и меня в первую очередь. Мне помогли выйти на улицу, и, оказавшись на траве, я с удивлением заметил, что боль в ноге слегка поутихла.

В течение всей следующей недели я чувствовал себя гораздо лучше и был рад, что моей семье не придется снова тратить на меня деньги и нервы. Мы несколько раз ходили гулять вдоль реки и даже совершили небольшой поход в горы. Я никогда не забуду тот день — острый запах осени и журчание ручьев наполнили мою душу невыразимым спокойствием и щемящей радостью оттого, что я живу на этом свете.

Все это продолжалось еще несколько недель до тех пор, пока однажды я снова не почувствовал острую боль в ноге, но на этот раз она была еще сильнее, чем раньше. Родные заметили мою хромоту и договорились о встрече с Коллин.

Все в клинике были рады меня видеть. Нужно сказать пару слов о ветеринарной клинике округа Норт Шор, где работает Коллин. Это просто замечательные люди, и они все знают меня по имени. Я для них настоящая знаменитость, по крайней мере, судя по приему, который они мне оказывают. Даже глаз, который они мне удалили, хранится у них в специальной баночке как сувенир. Думаю, это из-за того, что я в какой-то степени являюсь собакой Коллин, но я не сомневаюсь, что они так же хорошо относятся ко всем животным, переступавшим порог их клиники. Разумеется, они видели, как я дрожу от страха, но, к сожалению, я никак не мог с этим справиться. Мне очень хотелось их успокоить и сказать, что они не должны чувствовать себя виноватыми и что все дело только во мне.

Коллин провела меня в свой кабинет и принялась осматривать мое колено, осторожно вращая его точно так же, как тогда, когда я покалечил другую ногу. «Ничего не понимаю», — прошептала она. Затем она отвела меня в соседнюю комнату и сказала, что сделает снимок моей конечности. Когда фотография была готова, она внимательно на нее посмотрела, и я заметил, что в ее глазах блестят слезы. Мое сердце сжалось от сочувствия к ней.