Иван Саввич Никитин - [37]

Среди знакомых Никитина по второвскому кружку был и уже упоминавшийся Федор Николаевич Берг, тогда любимый воспитанник М.Ф. де Пуле по Воронежскому кадетскому корпусу. Имя это ныне справедливо забыто, а если его и вспоминают, то недобрым словом. Берг запятнал себя приятельством с Всеволодом Костомаровым, провокатором, выдавшим царской охранке Н. Г. Чернышевского и его соратников. После этой истории путь Фединьки (так презрительно-иронично называли его в литературном кругу) был пошл и зауряден — верноподданный борзописец, сменивший М. Н. Каткова на посту редактора «Русского вестника».

Письма из Москвы и Петербурга к де Пуле говорят, что отношения Берга с Никитиным были сдержанно-холодными, а не столь близкими, как он рисовал их в своих воспоминаниях после смерти поэта. 13 ноября 1858 г. Берг признается в своем нежелании писать Второву и добавляет: «И к Никитину не хочется тоже». Затем идет рассказ Берга о том, что, прощаясь, Иван Саввич не высказал особого желания непосредственно обмениваться корреспонденциями, что чрезвычайно обидело кадета. 18 декабря 1858 г. Фединька написал де Пуле еще откровеннее: «Когда будете видеться с Никитиным и Придорогиным, — просит он, — кланяйтесь им от меня и что-нибудь такое скажите, если не забудете, будто я в каждом письме… и т. п.». И это не единственная оговорка об отчужденности. Еще один показательный штрих: оставив в Воронеже свою библиотеку, Берг не доверил ее распродажу щепетильному и аккуратному в коммерческих делах Никитину. Эти и другие многозначительные детали заставляют усомниться в искренности воспоминаний Берга о Никитине, в которых он, в частности, писал: «Я любил его безотчетно, от всего сердца…» — и припоминал вечера, когда поэт читал ему свои стихи и глядел «с любовью» на молодого слушателя. Здесь больше желания Фединьки примазаться к славе Никитина, нежели правды.

И. С. Никитин

И. С. Никитин в молодости

А. В. Кольцов

Здание Воронежского духовного училища, где в 1833–1839 гг. учился И. С. Никитин. Фотография начала XX в.

Здание Воронежской духовной семинарии, где в 1839–1843 гг. учился И. С. Никитин. Фотография начала XX в.

Автограф стихотворения И. С. Никитина «Уж не я ли тебя, милая, упрашивал…», написанного в 1854 г.

Дом (на втором плане) в Воронеже, где в 1846–1861 гг. жил И. С. Никитин. Фотография начала XX в.

Иван Алексеевич Придорогин, купец, друг поэта

Антон Родионович Михайлов, купец, друг поэта, издатель его сочинений. 1869 г.

Петр Иванович Бартенев, историк, археограф, библиограф, знакомый поэта

Николай Павлович Курбатов, компаньон И. С. Никитина по книжному магазину, с женой Александрой Антоновной (урожденной Михайловой). 1859 г.

Воронеж, Кирочная ул. (ныне Никитинская). Фотография конца XIX в.

Некоторые друзья Ивана Саввича относились к Бергу настороженно. Так, Н. С. Милашевич однажды отозвался о кадете: «…твердой почвы у него нет…», высказывая тем самым недоверие к его общественному балансированию и довольно смутному этическому лицу. В 1871 г. де Пуле назовет своего бывшего воспитанника «свиньей на Парнасе».

Переписка Берга с де Пуле примечательна, как уже говорилось, тем, что Никитин с ее помощью мог быть в курсе всех новостей политической и литературной жизни Москвы и Петербурга, получать в рукописях запрещенные произведения, знать о делах и планах своих знакомых и корреспондентов — А. Н. Афанасьева, П. И. Мельникова-Печерского, П. И. Бартенева, Л. П. Блюммера…

Алексей Сергеевич Суворин. Многое в этом молодом способном земляке-разночинце привлекало Никитина: его несладкое детство в семье бывшего солдата — участника Бородинского сражения, в деревянном, под солому крытом домишке которого росло девять детей, упорное постижение грамоты сначала у пономаря, потом в захолустном уездном училище, с обязательными розгами, а затем уже овладение науками вперемежку с муштрой в Воронежском кадетском корпусе. Военную лямку этот молодой человек тянуть не захотел, а, выдержав экзамен на звание учителя истории и географии, преподавал в родном уездном училище и девичьих пансионах, успешно пробовал свои силы как поэт-переводчик и журналист. Всем был хорош 25-летний упрямец: умен, на жизнь смотрел смело и трезво, явно пробивался в нем и писательский талант… Позже он покинет провинцию, будет редактировать широко известное «Новое время», станет крупнейшим издательским воротилой-миллионером. А ведь когда-то, добираясь пешком из села до города, он бережливо перекидывал через плечо ботинки, чтобы их не бить понапрасну…

Для контраста судьбы А. С. Суворина еще одно высказывание о нем: «Человек он гнилой и между нами, кроме гнили и ржавчины, другого следа по себе не оставит. Мог ли Никитин, так его любивший, предполагать это». Даром провидца М.Ф. де Пуле не обладал, но в данном случае! (а это его слова) попал, как говорится, в самое нутро. В последние годы оно «просвечено», но явно недостаточно: есть попытка восполнить этот пробел в США (книга Эффи Амбер «Карьера Алексея Суворина»), однако до полного его портрета еще далеко.

Нас эта противоречивая фигура интересует в ту пору, когда она появилась перед Никитиным в 1859 г. Суворин вспоминал: «Около М. Ф. де Пуле группировался небольшой литературный кружок, в котором участвовал поэт Никитин, с которым я дружески сошелся и виделся почти ежедневно в его магазине, заходя туда с уроков, а раза два в неделю, когда уроки были до обеда и после обеда, жена приносила мне обед в его книжный магазин, так как квартира моя была очень далеко от центра города…»