Иван родил девчонку - [9]

На том и порешили. Вокруг неведомой полусферы, продолжавшей расти, натянули красную веревку на колышках, двое милиционеров с рацией приняли пост. И скоро новоселы, успокоившись, вернулись к своим прерванным делам. К вечеру переселение в основном завершилось. Уставшие люди крепко заснули.

А проснувшись на рассвете, первым делом глянули в окна. И увидели во дворе огромную бледную поганку на тонкой ножке. На относительно тонкой, конечно. Потому что была она диаметром, пожалуй, побольше метра, а весь этот диковинный гриб уже доставал шляпкой до шестого этажа. И продолжал расти.

Гриб дорос до одиннадцатого этажа и остановился. По-видимому, он не любил солнца, иначе зачем бы ему прекращать свой рост именно на этой высоте. Ножка достигла диаметра две тысячи двести тридцать миллиметров. В квартирах уже который день воняло плесенью, люди подозрительно принюхивались к вещам, к детям, друг к другу.

А городские власти не знали, радоваться им или огорчаться. С одной стороны, конечно, радость, ведь природный феномен, как-никак. Если громко объявить о нем — ученые, журналисты, туристы всего мира слетятся, съедутся, сбегутся в Фугуев. И всемирная известность городу обеспечена. Как, скажем, Габрову или древней Мекке.

Но, с другой стороны, все-таки чудовищная поганка посреди современного благоустроенного микрорайона. По-всякому истолковать можно. Можно, например, спросить, куда, дескать, глядели, дорогие товарищи фугуевцы? Как допустили такое? Что это за гнусный намек в виде поганки? И главное, намек на что?

В общем, решили это сомнительное чудо уничтожить. Стереть с лица земли. Потому что покой лучше всякой славы и надежней. Небось всем хочется незапятнанно уйти на пенсию. А фугуевцы не люди, что ли?

Опять нагнали полный двор бульдозеров. Пытались просто сковырнуть, но гриб пружинил и отбрасывал железных мастодонтов, а одному даже помял кабину. Тогда решили выкорчевать или хотя бы сломать. Сделали общую упряжку из десяти тракторов. Но гриб опять устоял. Машины скребли гусеницами землю, зарывались в нее, но не могли сдвинуться с места. Потом, правда, сдвинулись, оборвав трос толщиной в руку.

Так и уехало начальство ни с чем. И никто не знал, что делать.

Можно было, конечно, попробовать последнее средство — взрывчатку. Но, во-первых, как взрывать рядом с домом? А во-вторых, после горячки первых дней многие начали сомневаться, надо ли гриб непременно уничтожать. А вдруг потом дознаются и спросят? Куда, мол, девали уникальную причуду природы, вандалы? Что тогда отвечать?..

Надежда на то, что феномен сам исчезнет с приходом зимы, не оправдалась. Гриб прекрасно перезимовал. Причем, перестав расти, он, по-видимому, решил в дальнейшем просто жить. И сколько времени он собирался так неизменно существовать, никто, понятно, прогнозировать не брался.

Спасибо, выручили архитекторы. Они предложили проект пятиугольного замкнутого дома, первой стороной которого и станет дом номер 16. Ясно, что никому не захочется жить в квартире с окнами в темный и загадочный двор, поэтому таких квартир делать и не надо. А в доме номер 16 окна, выходящие во двор, надо просто замазать краской. Ничего, перебьются и с непрозрачными окнами, если дорожат честью родного города.

Так гигантский гриб оказался за высокими стенами. Входа внутрь не сделали нарочно, окна во двор, можно смело считать, тоже не выходили. Так что жизнь города Фугуева потекла в прежнем спокойном русле. Время от времени жителей пятиугольника еще спрашивали насчет поганки, — растет, дескать, или не растет, — но жители и сами толком не знали, да и не интересовались.

Так и живут фугуевцы по сей день. Знают, что вообще-то есть у них в городе такая большая-пребольшая поганка, но ее как бы и нет. Фугуевцы и к некоторым другим явлениям природы, да и не только природы, научились теперь подходить с той же удобной меркой: «Есть, но как бы нету».

Сомнительную какую-то сказочку ты, друг, придумал…— говорят мне бдительные люди и глядят с прищуром.

— Да что вы, ребята, — уверяю я, — обыкновенная сказочка про волшебный гриб.

А самому мне страсть как хочется разобраться с фугуевским дивом, мне кажется, что для абсолютной жизни, счастливой и вечной, нам именно этой ясности и недостает.

ВОЛШЕБНАЯ ДВЕРЬ

Капитолина Викторовна Оглоблина-Шумская называла себя литератором. Впрочем, это не она сама придумала. Так уж повелось в школе. Преподаватель физики — физик, химии — химик, ну а литературы — литератор. И надо сразу признать, что литературу — то, что принято под этим понимать в некоторых учительских кругах, — Капитолина Викторовна знала назубок. Память у ней была дай бог каждому.

Когда-то давным-давно окончила Капа учительский институт и приехала в отдаленный поселок в твердой уверенности, что уж она-то посеет «разумное, доброе, вечное» в этом забытом богом населенном пункте, посеет, несмотря на трудности и возможные лишения.

И мать, и бабушка, и прабабушка Капитолины Викторовны были самоотверженными и бескорыстными просветительницами, они не гнались за дешевой славой и почили в безвестности, но память о них переживет века. Эта мысль всю жизнь была для Оглоблиной-Шумской путеводной звездой на тернистом пути. И она несла свою двойную фамилию, свидетельствующую о хорошей наследственности, с гордо поднятой головой. Правда, первая часть фамилии звучала несколько плебейски, но это еще как посмотреть.