Иван Кондарев - [356]
Предлог — прекращение следствия — был несостоятельным. Это дело судебного следователя, да и есть ли вообще в этом смысл? Нынешней ночью или самое позднее — завтра Кондарева должны расстрелять. Зачем понадобилось ему встречаться с несчастным? Он говорил себе, что глупо и недостойно мучить его: могло показаться, что он злорадствует. Но вопреки всем разумным доводам он не мог устоять перед искушением. Надо узнать духовный механизм этих людей, понять, откуда у них берется сила, дерзость. С того дня как прочел дневник Кондарева, Христакиев вообразил, что хорошо его знает, и все же после двух разговоров снова убедился, что во многих отношениях Кондарев остался для него загадкой. Вот что толкало его на эту встречу. «Очень любопытно увидеть, как выглядит и как держится он сейчас. Разговор будет интересным и последним», — решил он, когда пришел домой, чтобы надеть черный костюм.
Он велел жене не ждать его к ужину, нанял извозчика и отправился за Балчевым, которого оставил в клубе. Когда ротмистр сел и фаэтон тронулся, Христакиев снова стал колебаться. «Неужели меня толкает туда просто злоба?» Таких плебейских чувств он не допускал в себе и не желал допускать. «Все равно, поздно уже», — решил он и снова принялся объяснять ротмистру, как должна пройти встреча с К он д а ревы м.
— Есть такая комната, она чуть побольше других и расположена на отшибе. Не знаю только, не занял ли ее уже какой-нибудь следователь. В общем, найдем то, что вы хотите, — обещал Балчев.
Извозчик зажег оба фонаря. Фаэтон скрипел, шины шуршали по мостовой. Город рано готовился ко сну. Кино было закрыто, с наступлением полицейского часа улицы быстро, как-то сразу пустели.
По шоссе тянулась вереница женщин, детей и мужчин, которые возвращались от казарм, — они относили еду или одежду арестованным. В зеленоватом свете фонарей время от времени мелькало какое-нибудь бледное лицо с тяжелым, полным ненависти взглядом и тут же исчезало позади в облаке пыли. Христакиев посматривал озабоченно и враждебно на темные фигуры.
— Все свидания надо прекратить. Это агитация против нас. Хотя бы назначили какой-то определенный день, — сердито сказал он.
— Торчат до самой темноты, что поделаешь! Часовые гонят их, но это не помогает, — откликнулся Балчев.
Христакиев замолчал. То представление о народе, которое сложилось в его сознании с тех пор, как он стал прокурором, снова подтверждалось. Этот народ ненавидит свое государство. Он — анархист и бунтовщик. Душа у него разбойничья, кровь черная. Для него богомилы — гордость, цареубийцы — национальные герои. Народ-мученик с сомнительной славой… Умирает не моргнув глазом, даже с каким-то наслаждением. Сто двадцать лет византийского рабства и пятьсот турецкого против семи веков свободной жизни… Не можем мы вечно гнаться за Европой, это не под силу нам, не можем ее принять, не можем оформиться как нация. Тогда остается одно — разрушать. Раз не умеем строить, будем разрушать! Даже Балчев понял это, ротмистр, расстреливающий по ночам за городом нынешних богомилов со словами: «Не создал еще государства, а уже принялся крушить его!» Христакиев вспомнил свои прежние мысли на сей счет. Он исповедовался в них только перед самим собой, разумеется. Всего полчаса назад, когда он одевался перед зеркалом и думал о встрече с Кондаревым, он опять предавался им. У него была, так сказать, двойная бухгалтерия: одна графа — думы о государстве, другая — объяснение явлений для себя.
— Подождите минутку, — сказал Балчев, когда они вошли во двор казармы. Извозчик остался ждать за воротами.
Ротмистр уверенно зашагал к караульному помещению и через пять минут повел Христакиева на верхний этаж. Они прошли по длинному пустому коридору, шаги их гулко отдавались» как на хорах в церкви; затем Балчев открыл дверь какой-то комнаты и пригласил прокурора войти.
— Сейчас сюда принесут лампу. Давайте взглянем, есть ли тут стулья, — сказал он, светя электрическим фонариком.
Комната была большая, с голыми стенами. Посередине — стол, покрытый грязным картоном. У стола — три стула.
— Ну как, нравится?
— Сойдет.
Христакиев вдруг почувствовал, что начинает волноваться. Он закурил, дожидаясь, пока принесут лампу. Принес ее солдат и повесил на гвоздь, вбитый в стену.
_ Когда гарнизон был в полном составе, в этой комнате жили офицеры, — объяснил Балчев. — Я прикажу принести сюда ужин из столовой и две бутылки — вино и коньяк, так? Для чего вы устраиваете этот спектакль? В вашем распоряжении самое большее — час, иначе мы опоздаем. Мне зайти за вами?
— Заходите.
Балчев и солдат вышли, и Христакиев остался один. В большой пустой комнате с высоким потолком он слышал собственное дыхание. Снизу, где находились заключенные, доносился глухой шум. Постовые лениво шаркали сапогами. На плацу горели фонари. Из окна виднелось ярко освещенное помещение штаба.
Прокурор расхаживал по комнате, беспокойно вглядывался в запыленное окно, обдумывал предстоящий разговор. Как его начать, с чего? С обещания помочь, с того, что ему сохранят жизнь… Надо его искусить, раздавить духовно, он должен размякнуть… Все зависит от того, в каком состоянии он сейчас…
Написано сразу после окончания повести «Когда иней тает» в 1950 г. Впервые — в книге «Чернушка» (1950) вместе с повестями «Дикая птица» и «Фокер». Последняя работа Станева на анималистическую тему.
В сборник входят повести современных болгарских писателей П. Вежинова, К. Калчева, Г. Мишева, С. Стратиева и др., посвященные революционному прошлому и сегодняшнему дню Болгарии, становлению норм социалистической нравственности, борьбе против потребительского отношения к жизни.
Название циклу дала вышедшая в 1943 г. книга «Волчьи ночи», в которой впервые были собраны рассказы, посвященные миру животных. В 1975 г., отвечая на вопросы литературной анкеты И. Сарандена об этой книге, Станев отметил, что почувствовал необходимость собрать лучшие из своих анималистических рассказов в одном томе, чтобы отделить их от остальных, и что он сам определил состав этого тома, который должен быть принят за основу всех последующих изданий. По сложившейся традиции циклом «Волчьи ночи» открываются все сборники рассказов Станева — даже те, где он представлен не полностью и не выделен заглавием, — и, конечно, все издания его избранных произведений.
Повесть задумана Станевым в 1965 г. как роман, который должен был отразить события Балканских и первой мировой войн, то есть «узловую, ключевую, решающую» для судеб Болгарии эпоху.
Написано зимой 1949–1950 гг. Основу повести составили впечатления от пребывания в охотничьем хозяйстве «Буковец». Станев вспоминал об этом: «В 1944–1945 гг. я жил в горах с одним действительно интересным человеком, который некогда был моряком и объездил весь свет. Американский гражданин, он получал американскую пенсию, но во время войны отказался выполнить распоряжение США отправиться комендантом на какой-то отдаленный остров и остался в городе.
Перу Эмилияна Станева (род. в 1907 г.) принадлежит множество увлекательных детских повестей и рассказов. «Зайчик», «Повесть об одной дубраве», «Когда сходит иней», «Январское солнце» и другие произведения писателя составляют богатый фонд болгарской детской и юношеской литературы. Постоянное общение с природой (автор — страстный охотник-любитель) делает его рассказы свежими, правдивыми и поучительными. Эмилиян Станев является также автором ряда крупных по своему замыслу и размаху сочинений. Недавно вышел первый том его романа на современную тему «Иван Кондарев». В предлагаемой вниманию читателей повести «По лесам, по болотам», одном из его ранних произведений, рассказывается об интересных приключениях закадычных приятелей ежа Скорохода и черепахи Копуши, о переделках, в которые попадают эти любопытные друзья, унесенные орлом с их родного поля.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
Молодая женщина, искусствовед, специалист по алтайским наскальным росписям, приезжает в начале 1970-х годов из СССР в Израиль, не зная ни языка, ни еврейской культуры. Как ей удастся стать фактической хозяйкой известной антикварной галереи и знатоком яффского Блошиного рынка? Кем окажется художник, чьи картины попали к ней случайно? Как это будет связано с той частью ее семейной и даже собственной биографии, которую героиню заставили забыть еще в раннем детстве? Чем закончатся ее любовные драмы? Как разгадываются детективные загадки романа и как понимать его мистическую часть, основанную на некоторых направлениях иудаизма? На все эти вопросы вы сумеете найти ответы, только дочитав книгу.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.
Первая часть из серии "Упадальщики". Большое сюрреалистическое приключение главной героини подано в гротескной форме, однако не лишено подлинного драматизма. История начинается с трагического периода, когда Ромуальде пришлось распрощаться с собственными иллюзиями. В это же время она потеряла единственного дорогого ей человека. «За каждым чудом может скрываться чья-то любовь», – говорил её отец. Познавшей чудо Ромуальде предстояло найти любовь. Содержит нецензурную брань.