Иван Калита - [9]

Целые сутки длился решающий штурм. 19 ноября 1240 года татары взяли Киев. На месте цветущего города остались одни лишь дымящиеся развалины.

Рассказ о нашествии татар летописец завершил такими словами: «Грех же ради наших попусти Бог поганыя на ны. Наводит Бог, по гневу своему, иноплеменникы на землю, и тако скрушеном им въспомянутся к Богу. Усобная же рать бывает от сважения диаволя: Бог не хощет зла в человецех, но блага; а диавол радуется злому убийству и кровопролитью. Земли же съгрешивши коей, любо казнить Бог смертью или гладом или наведением поганых или ведром (то есть засухой. – Н. Б.) или дождем сильным или казньми инеми, аще ли покаемся... всех грех прощены будем» (10, 289). Такова была вкратце средневековая теория преступления и наказания и связанное с ней понимание мира как пространства, в котором человек блуждает между вечным добром – Богом и вечным злом – Дьяволом. Наделенный свободой воли, человек сам определяет свой путь. Он может приближаться к Богу на путях добродетели или же спускаться во мрак греха, где царит князь тьмы.

За грехопадением неизбежно последует наказание как в этой жизни, так и в загробном мире. Но грешник может вернуться к Богу через покаяние. «Раскаяние, – говорит Иоанн Дамас-кин, – есть возвращение от того, что противно природе, к тому, что согласно с природою, и от дьявола к Богу, происходящее при помощи подвижнической жизни и трудов» (40, 116).

Нашествие татар было проявлением Божьего гнева. Но оно не вызвало немедленного раскаяния и очищения. И потому бедствия Руси не прекратились. Поначалу татары, опустошив русские земли, исчезли так же внезапно, как и появились.

Всем казалось, что они ушли навсегда, скрывшись за «железными горами Угорскими» – за Карпатами. Однако вскоре они вернулись. В 1242 году все русские князья, уцелевшие после нашествия, были вызваны в ставку Батыя. Там каждый из них, признав свою зависимость от Орды, получил особую грамоту – ярлык, дававшую право на княжение. Русские земли превратились в особую, пользующуюся внутренней автономией, но все же подчиненную монголам область улуса Джучи. Отныне многие важные вопросы жизни Руси решались в степях Нижней Волги, а иногда и в Каракоруме – столице монгольской империи.

Постепенно русские князья стали втягивать в свои бесконечные споры татар точно так же, как прежде втягивали половцев и «своих поганых» – черных клобуков. Однако любая война с участием татар была несравненно более губительной для населения, чем самая тяжелая «дотатарская» княжеская свара. Во второй половине XIII века источники отметили 14 вторжений татар в русские земли. Все они были вызваны княжескими интригами и распрями. Особенно тяжело пострадала Владимиро-Суздальская земля, оказавшаяся главной целью татарских «ратей». Владимир, как и Киев, не имел постоянной династии и потому служил яблоком раздора для князей. А вслед за раздорами неизменно шли и «злые татары». Во Владимире повторялась драма Киева. Жизнь как бы вытекала из города. В поисках относительной безопасности люди уходили в западные и северные области. Этими потоками переселенцев наполнялась в первую очередь тверская земля, а также Московское, Ростовское, Ярославское, Белозерское княжества. Правители тех земель, куда устремились толпы беженцев, смогли быстро и без особых усилий получить многие тысячи новых подданных. От князей требовалось лишь одно: сохранять мир и порядок в своих землях.

Единственное, что удавалось унести с собой беженцам, была жгучая ненависть к «поганым». Те князья, которые хотя бы в мелочах или даже только на словах проявляли свободолюбие, быстро становились популярными в народе. И напротив, те, кто готов был платить любую цену за ханское расположение, вызывали ненависть и презрение. Люди остро ощущали позор и унижение чужеземного господства.

В этих условиях патриотизм стал не только естественной добродетелью, но и козырной картой в общерусской политической игре. Однако не менее сильной картой оставалась и дружба с «погаными», которая приносила княжеству «тишину», а князю – относительно устойчивое положение среди других правителей.

Жизнь показала, что в условиях абсолютного военного превосходства Орды оба пути – назовем их условно «путь сопротивления» и «путь повиновения» – ведут в пропасть. Одни князья ставили на сопротивление и, выиграв многое, в конце концов обычно проигрывали все. Их падение сопровождалось губительной для Руси татарской «ратью». Такова была судьба брата Александра Невского Андрея Суздальского, а в Юго-Западной Руси – Даниила Галицкого. Та же участь постигла и Дмитрия Переяславского в 1293 году.

Однако и путь повиновения в его открытой и циничной форме не сулил полного успеха. Те, кто шел этим путем, пили горькую чашу унижения. Печальной была и судьба князя Андрея Городецкого. Сокрушив брата ценой страшного разорения Руси Дюденевой ратью, он не получил ни славы, ни мира. Ему уже было под сорок, в бороде светилась первая седина. Казалось, он смог убедить всех в том, что недаром стремился к верховной власти. Но вместо этого он вынужден был разменять свою победу по мелочам. Старые счета не подлежали забвению. «Партия сопротивления» оказалась неистребимой, как и сама мечта о возвращении национальной независимости.